Кладбищенский цветок - [69]

– Доброе утро, если оно может быть добрым после тяжёлой ночи.

– Согласен, – хмуро кивнул Павел. – Есть, что сообщить.

– На этот час не много. Богословского задушили, как и девушек, но прежде всадили укол с сильнодействующим снотворным. Покойный мужчина крупный и сильный, он бы по любому оказал сопротивление.

– Это наш маньяк?

– Ты понимаешь, какая фигня, Паша, благодаря Фиршу вскрылись подробности предыдущих смертей. Про удушение, верёвку, свадебные наряды знала миллионная аудитория. В СМИ убийцу окрестили «смертельный жених». Лучшей рекламы для маньяка трудно представить! Сейчас он гордится собой и начнёт совершать ошибки, главное не упустить их из виду! Но сказать я хочу о другом: кто-то мог имитировать маньяка, для того, чтобы и эту смерть списать на него.

– До этого от его рук погибали девушки, а в этом случае совсем не молодой мужик, что-то не вяжется.

– Думай ты, а я не готов ответить на вопрос. Убить мог тот, кто имеет причины. Богословский богат, на гребне карьеры, наверху каждый желает оказаться на его месте, но не исключено, что глумится маньяк.

– Есть ещё что-то?

– Скончался от асфиксии в десять часов тридцать минут, в крови найдена лошадиная доза снотворного, ел часов за пять до смерти, в желудке остатки пищи, перед смертью пил водку, но не много. Убит в другом месте, в лес его переместили уже в мёртвом состоянии, – Зуев зевнул. – На сегодня всё. Надо хоть немного поспать. Завтра на свежую голову осмотрю ещё раз.

– Спасибо Василий.

Как только Павел отключился, телефон сразу зазвонил.

– Павел Анатольевич нашлась машина Богословского, стоит во дворе многоэтажного дома недалеко от вокзала, – голос Ивушкина звучал взволнованно. – Похоже, труп в лесополосу убийца привёз на ней, выгрузил и отогнал в первый попавшийся двор. На одном из подъездов есть камера, но она не захватывает территорию газона с деревьями, а транспортное средство стояло именно там. Камера захватила лишь свет фар в двенадцать ночи. Я связался с криминалистами, они осмотрят салон на предмет улик и отгонят автомобиль к Управлению.

– Это всё?

– Нет. Сейчас позвонил владелец ломбарда из Москвы, говорит, что к нему попали серьги, по описанию очень похожие на пропавшие украшения Виолетты Богословской.

Я недалеко от своего дома, можно хоть на часик голову преклоню, поем, переоденусь, а после обеда в Москву, – взмолился Ивушкин.

– Хорошо отдыхай, но сегодня реши этот вопрос, в крайнем случае, завтра с утра, – Краснопёров понимал, что коллега уже вторые сутки на ногах и толку от закручивания гаек не будет никакого.

Послышался стук в дверь. Павел положил трубку и крикнул:

– Войдите!

Смирнова вошла в кабинет, снова занося за собой шлейф дорого аромата. Выглядела женщина спокойно, только красные глаза говорили о том, что она плакала.

– Присаживайтесь Ирина, извините, запамятовал отчество, – Павел чуть привстал из-за стола, указывая рукой на стул.

– Просто Ирина, – она села на краешек. – Голова идёт кругом, после вашего ухода, звонки не прекращаются. Такое впечатление, что о трагедии люди узнали раньше меня. Или опять Фирш постарался?

Павел не ответил. Он смотрел на женщину и замешкался на секунду, подбирая слова:

– Расскажите о своём муже.

– Даже не знаю с чего начать, – Смирнова пожала плечами. – В фильмах обычно спрашивают о подозреваемых. Странно говорить о муже в прошедшем времени и оценивать его со стороны, – она закинула голову, и закатила глаза, заставляя слёзы вернуться обратно. – Мы прожили вместе серебряный срок, более двадцати пяти лет, – Ирина помахала перед глазами платком и смахнула с уголка, просочившуюся слезинку. – Я не стану говорить об Эдуарде плохие вещи. Нельзя обсуждать человека, который уже не в состоянии возразить. Богословский был хорошим мужем и таким же отцом. А в то, что о нём судачат я не верю!

Краснопёрова подмывало уточнить, что же всё-таки судачат, но сдержался и сделал вид, что в курсе сплетен.

– От вас этого никто не требует, просто расскажите об отношениях в последнее время. Вы люди не бедные, вокруг всегда вьётся много сомнительных личностей. Может кто-то был заинтересован в устранении Эдуарда Семёновича?

– В чём-то вы правы, но хочу возразить – наши друзья очень порядочные, воспитанные и состоятельные персоны. Желать смерти мужу никто бы не стал. Да и с какой стати? Для этого нужна корысть. Вот на службе Эдуарда жёсткая конкуренция. Но я никогда не касалась работы и ничего точно не могу сказать.

– Давайте зайдём с другой стороны. Когда вы видели своего мужа в последний раз?

– Два дня назад в воскресенье он заезжал, долго работал в кабинете, поужинал с нами, но ночевать не остался, собрался в московскую квартиру, сослался на то, что надо рано быть на службе.

– Он часто в последнее время не оставался дома на ночь?

– Случалось, – Ирина опустила глаза. – Последние шесть месяцев такое происходило довольно часто.

– Заранее извиняюсь за вопрос, но у вас разные спальни?

– Не извиняйтесь, этому есть простое объяснение. Мы спим порознь с того момента, как стали жить вместе. Богословский жаворонок, а я сова. Он ложился рано, а я копошилась, читала книги, смотрела телевизор. Когда мужа приняли в компанию, он работал не покладая рук. Примерно в это же время у нас родился ребёнок. Сами понимаете, пелёнки, ночная кормёжка. Я просто давала ему выспаться, а утром он давал выспаться мне. Когда переехали в этот дом, привычка осталась.