Кладбищенский цветок - [68]

– Доброе утро, – Краснопёров показал корочки. – Мы хотели бы поговорить с хозяйкой.

– Я думаю, она ещё спит, – девушка замерла в нерешительности.

– Разбудите. Это очень важно, – полицейские бесцеремонно шагнули в холл, легко подталкивая горничную, которая со сна ещё толком ничего не соображала.

В огромном доме стояла тишина, только напольные часы монотонно отбивали время. Мужчины бесцеремонно расположились в креслах и приготовились к долгому ожиданию.

– Я так надеялся, что нам предложат кофе, – Богдан поднялся и подошёл к стене, рассматривая картины.

– Им сейчас будет не до кофе, чая и пряников, – Краснопёров тоже поднялся, услышав звук шагов.

Ирина Смирнова успела привести себя в порядок, спустилась к визитёрам не в халате и домашних тапочках, а в лёгком ситцевом платье и босоножках на каблуках. Не хватало только украшений на запястьях и макияжа. Выглядела Ирина спокойно и лишь в глазах металась тревога.

– Чем могу быть полезной в столь ранний час? Если вы снова пришли расспросить про Виолетту, то я всё сказала, и можно было выбрать другое время.

– Мы по поводу вашего мужа, – Павел, не отрываясь, смотрел на Смирнову.

– С ним что-то произошло?

– Он мёртв. Тело обнаружили сегодня ночью.

– Ах!

Полицейские повернулись на голос, в дверях, ведущих в столовую, остановилась горничная. Она прижимала ладони к щекам и вращала глазами. Смирнова качнулась, и Павел быстро повернулся и поддержал женщину за локоть.

– Принесите воды, – крикнул он горничной, которая заметалась, не зная в какую сторону бежать в своей дурацкой, неровной кофточке.

Он усадил Ирину на диван, тут же подскочила девушка со стаканом, из которого выплёскивалась вода. Хозяйка дома взяла себя в руки достаточно быстро. Смирнова тяжело выдохнула, залпом опустошила стакан, прикрыла ладонью глаза, но через пару секунд взглянула на Краснопёрова сухими глазами.

– Как это произошло?

Павел не стал вдаваться в подробности, лишь сообщил:

– Его убили таким же образом, как и его сестру.

– Задушили?

– Внешне выглядело именно так, но пока точные причины не известны. Всё станет ясно после вскрытия.

– Вы могли бы оставить меня одну? Мне надо немного времени. Я приеду в Управление буквально через два часа.

– Хорошо, – Краснопёров поднялся. – Только одна просьба, мы можем осмотреть кабинет вашего мужа?

– Да, конечно, – Ирина махнула рукой, призывая горничную. – Покажи господам, что они попросят.

Смирнова тяжело поднялась и скрылась в глубине дворца.

Павел махнул Зиновьеву, который так и стоял возле картин. Вместе они тщательно осмотрели кабинет. Дизайн, в отличие от всего дома, не отличался рыцарской помпезностью, декорации кабинета, скорее навевали рыцарский аскетизм. Хозяин предпочитал работать в обстановке, когда ничего вокруг не отвлекало. Старинный скрипучий письменный стол красного дерева, отполированный реставраторами, громоздился по центру, рядом уткнулось кожаное кресло, стеллажи с книгами располагались на одной из стен, на другой пара гравюр.

– Скромненько, – Краснопёров осмотрелся.

– Даже семейных фотографий нет, – кивнул Зиновьев. – Обычно чиновники любят демонстрировать крепкую семейственность, где у камина сидят все домочадцы и собака с высунутым языком у ног.

– Похоже, Богословский мало кого приглашал в эту келью, а в офисе, наверное, стол уставлен снимками с красивой семейной жизнью, – Павел обернулся к коллеге. – После осмотра поедешь в Москву, поговоришь с охраной, коллегами, шофёром.

Богдан кивнул, наклонился над столом и, выдвигая один за другим ящички, перебирал содержимое. Краснопёров тем временем пробегал глазами стеллажи с папками и книгами.

– Один ящик заперт, – Зиновьев опустился на корточки возле стола. – Будем вскрывать?

– Надо ордер и понятых или хотя бы хозяйку спросить, она знает, где ключи, – Павел потёр подбородок. Раздумывал он не больше секунды. – Вскрывай, только аккуратно. Нет времени на формальности. Если обнаружим что-нибудь стоящее, придём с официальной бумагой.

Через двадцать минут полицейские осмотрели спальню, спустились в гараж, поговорили с горничной, садовником и охранником. Нарисовалась странная на первый взгляд картина, Богословский считался хозяином, но почти не жил в доме, с женой спальню и кровать не делил, приезжал иногда, по всей видимости, много работал. А благочестивые картинки в журнале, всего лишь картинки, на самом деле семья именуется семьёй только на рекламных постерах. Кое-что интересное нашли в письменном столе, но Краснопёров решил делать выводы после разговора с женой покойного.

От кофе и сигарет уже першило, и во рту стояла горечь. Краснопёров просто мечтал зарыться в тихий угол и упасть в мутную дрёму хоть на двадцать минут. Каждый раз при такой мысли брал свою волю в кулак, тряс головой, прогоняя усталость, поднимался, потягивался и складывал голову то к одному плечу, то к другому, хрустя шейными позвонками. Часы показывали десять утра, но казалось, что прошли целые сутки. Ивушкин и Зиновьев работали в усиленном режиме на местах. Ивушкин просматривал городские камеры видеонаблюдения, пытаясь отследить последние передвижения Богословского. Зиновьев при поддержке московских коллег пытался выстроить диалог с коллегами бизнесмена. Жуткое убийство не удалось утаить, с утра все СМИ пестрели информацией о личной жизни, карьере и кончине прекрасного семьянина, отца, друга, мецената, одного из соучредителей крупнейшей энергетической компании. Шумнее всех верещал телевизионный канал, принадлежавший Фиршу. Краснопёрову с большим трудом удалось скрыть подробности преступления, во всяком случае, о странном, свадебном одеянии бизнесмена не узнала ни одна корреспондентская ищейка. Краснопёров сидел на телефоне, коллекционируя новости и собирая подробности в общую кучу. Первым позвонил криминалист Зуев: