Кладбищенский цветок - [66]

– Это идея, как сам не догадался.

– Самая главная находка в ушной раковине, – Василий замолчал, словно ожидая барабанную дробь. – Но я не могу найти этому объяснения. Случайно такая штуковина никак не могла бы попасть в ухо, тем более на помойке. Кто-то эту вещь туда поместил. И этим кто-то может быть только убийца. Обычно семена высаживают гораздо раньше, сейчас пора проросшую рассаду помещать в открытый грунт.

Зуев снова замолк, а в голове Павла начало зарождаться смутное понимание, он не выдержал и вкрадчиво спросил, заглядывая в глаза криминалиста:

– Ты нашёл семя Виолы душистой или Фиалки Виттрока?

– Ага, семя Виолы Вильямса, разновидность Анютиных глазок, – рассеянно кивнул Зуев и тут же спохватился, – А ты откуда знаешь?

***

– Ну как всё прошло?

Богословский сидел в ресторане, в ожидании заказа и разговаривал по телефону. В последнее время он замотался, несколько дней не видел Никодима и даже не смог присутствовать на открытии выставки.

– Прекрасно! – в голосе Ника слышалось ликование. – Собрался весь бомонд! Я дал интервью нескольким печатным изданиям, корреспонденту с радио FM, и телевизионщики сняли репортаж обо мне и моих работах. Людмила Симонович просто душка! Провернуть такую работу в короткие сроки, не каждому по плечу!

Никодим говорил скороговоркой, восхищался, охал. Эдуард представлял, как любовник закатывает в восторге глаза и ломает руки, а сам мыслями витал в других, более приземлённых областях:

«Людмила, конечно, профессионал своего дела, из говна конфетку сделает. Может Никодимушка не такой уж и профи, но, ни одно издание не напишет даже строчки против всемогущего клана Симоновичей. Сам факт выставки в галерее «Гармония» говорит о том, что автор талантлив. Только в наше время ничего не делается просто так – по окончании работы, Люся выставит счёт, недаром она прикармливает свору журналистов, корреспондентов и ведущих с каналов, за одно шампанское нарисует чек с шестью нулями. Ничего, вложения окупятся. За границей такие творческие лица ценят и защищают, – Эдуард Семёнович усмехнулся про себя. – Недаром Бродский, Довлатов, Солженицын и многие другие, чья талантливость подвергалась сомнению, проживали за бугром. Ник тоже пристроится в каком-нибудь глянцевом журнале после такого успеха, правда английским языком не владеет, но это поправимо, отправится на лингвистические курсы. В Бельгии, кажется, на французском говорят. А пока мальчик пусть радуется собственному успеху, который организовал я. Много таких фотографов не только по Москве бродит, в стране талантов пруд пруди».

Пока Богословский не делился с другом планами о переезде в другую страну. В Москве держала работа, бракоразводный процесс. Продажа дома дело хлопотное, так сразу покупателя на роскошный особняк не найти, а привлекать к этому делу знакомых не желательно. Начнутся расспросы, что, да как. В общем, надо закрыть все вопросы здесь, а уж потом паковать чемоданы. Из глубоких мыслей Эдуарда вывел голос Ника:

– Ты меня слушаешь?

– Конечно! – бизнесмен не сдержал улыбки, представив надутые губки друга. – Сегодня после работы заеду на выставку.

– Когда появишься в Горячевске?

– Не знаю, много работы, пока поживу в Москве на квартире.

– У меня кончились деньги, пришлось потратиться на выставке.

– Я переведу тебе на карту. Ещё посмотри срок действия заграничного паспорта.

– У меня его нет.

– В смысле?

– Я гражданин Белоруссии. У нас один паспорт, он действует как внутренний, так и для поездки за рубеж. Почему ты спрашиваешь? Мы куда-то едем?

– Об этом поговорим позже, не забивай голову. Занимайся выставкой, общайся с посетителями и раздавай автографы.

Богословский отключился в тот момент, когда официант принёс заказ. Обед он съел автоматически, не чувствуя вкуса. Что-то стало происходить с его рецепторами, так можно и вкус к жизни потерять! Подмывало выпить водки, грамм двести, но Эдуард Семёнович урезонил позыв – вечером, дома в тишине, а сегодня ещё много дел. Пискнул телефон, сообщая о новом сообщении. Бизнесмен подозвал официанта, оплатил счёт и прочитал сообщение: его приглашали в банк для получения крупной суммы наличными. Бизнесмен глянул на часы, размышляя каким образом распределить время. Если сначала отправится в галерею, то может опоздать в банк, значит сначала за деньгами.

Миллион евро уместился в портфеле. Возле галереи Богословский размышлял несколько секунд. Оставлять такую сумму в машине с шофёром опасно, вдруг его настигнет любопытство. Водитель, естественно, не в курсе, что при хозяине огромные деньги, но кто знает, возьмёт и заглянет в портфель, в этот миг и подкрадётся искушение. Ничего, своя ноша не тянет, всего лишь две тысячи купюр по пятьсот евро.

В галерее было малолюдно, наверное, народ подтягивается ближе к вечеру. Эдуард подозвал паренька с визиткой на груди и выяснил, что Людмила Симонович должна появиться часа через два. Про хозяйку спросил ради любопытства, в сопровождающем по выставке он не нуждался, не спеша пошёл от одной фотографии к другой. Богословский не считал себя великим специалистом в фотографии, больше он разбирался в авангардистах начала прошлого века, но некоторые работы впечатлили странными ракурсами и тайными настроениями. Выставка на самом деле производила впечатление, местами даже пугала. Неожиданно Богословский наткнулся на работу, которая его заинтересовала. Возле фотографии он стоял долго, в какой-то момент потерял связь со временем, потом вышел на улицу и вздохнул полной грудью, словно отгоняя видение.