Кладбищенский цветок - [63]

– А ты что, не знаешь? Он на грани разорения, вот и цепляется трусами за корягу. Его канал превратился в бесконечный цирк с тестами на отцовство, детекторами лжи, срамными реалити-шоу, и грязными признаниями от маргиналов или забытых артистов, – Симонович снова разлил по бокалам алкоголь. – Они терпят огромные убытки, поэтому Фирш кинется на любую возможность реанимировать былую популярность.

Мужчины снова выпили и тут же повернули головы на звук шагов. К бару подошла Людмила.

– Эдик, здравствуй дорогой.

Людмила Симонович была не многим старше Богословского, но всегда относилась к нему с какой-то материнской теплотой, именно поэтому Эдуард с большой охотой наносил визиты в особняк, иногда не предупреждая заранее.

– Рад встрече! Людмилочка как всегда прекрасно выглядишь! – Эдик поцеловал холёную руку. – А для тебя презент, – мужчина вытащил из внутреннего кармана небольшую коробочку. – Специально просил коллегу привезти из Парижа для тебя и жены. Знаю, что ты обожаешь аромат «Сикким».

– Божественно! – всплеснула руками Людмила, двумя пальчиками приняла коробочку и в восторге закатила глаза. – Элитную парфюмерию можно приобрести только в торговом доме «Ланком» в Париже, – женщина вдруг посерьёзнела. – Мне так жаль твою сестру. Мы не были знакомы, а когда я увидела её фотографию по телевизору, сразу вспомнила – она была на выставке в моей галерее не так давно. Ты же знаешь, я обхожу всех гостей, со всеми стараюсь побеседовать. Помню, Виолетточке составлял компанию Саша Басаргин.

– Они встречались немного, – беседу прервал телефонный звонок. Богословский сделал несколько шагов в сторону и ответил. Разговор длился не долго, бизнесмен вернулся к хозяевам с озадаченным видом. – Вызывают на работу, там что-то срочное. Не дадут провести хоть немного времени с друзьями.

– Очень жаль! – Людмила повернулась к мужу, как к сообщнику. – Мы думали, ты поужинаешь с нами.

– Спасибо Людочка, но не в этот раз. Вообще заехал к тебе по делу. Я продвигаю одного очень талантливого фотографа. Ты не могла бы помочь в организации его выставки?

– Ты имеешь в виду мою галерею?

– Именно! У тебя огромный круг знакомых, режиссёры, художники, критики! Каждый начинающий считает честью выставляться в «Гармонии». У тебя прекрасная интуиция на таланты!

– Ой, совсем захвалил жену, – Симонович поднялся, обнял женщину и, хитро прищурившись, погрозил пальцем. – Не зря же, как старый лис, закружился вокруг тебя с духами.

– Ну, зачем так, я же от всего сердца, – Богословский сделал вид, что обиделся.

– Не слушай его, – засмеялась Людмила, – завидует, что ему никакого подарка не досталось. Я, конечно, доверяю твоему художественному чутью, но рисковать репутацией галереи не рискну. Ты привёз образцы работ посмотреть?

– Вон портфолио на столе, надеюсь, работы впечатлят.

– На данный момент у меня свободно. С выставкой просится один итальянец с коллекцией исторического костюма, но это только через два месяца.

Эдуард Семёнович попрощался с друзьями и, уже направляясь к дверям, услышал голос Люси:

– Неплохо, очень даже не дурно. И фото Виолетточки есть. Присылай своего протеже завтра, займёмся рекламой и оформлением выставки.

«Странно, откуда у Никодима взялись фотографии сестры? Они, кажется, не были знакомы, – мелькнуло в голове Эдуарда Семёновича. – Надо у него поинтересоваться».

Мысли не телепались лениво, а летели словно белые, пунктирные, разделительные линии дороги. Эдуард погрузился в раздумья, он не заводил пространные разговоры с водителем, как делал это обычно, и не замечал пейзажей, которые пролетали за окном автомобиля. Богословский прокручивал предстоящий план действий. В общем, обстоятельства складывались весьма удачно. Выставка состоится дня через два, Людмила тянуть не станет, привлечёт оформителей и запустит рекламу. Бизнес вумен не интересны дорогостоящие площади в центре города, которые не приносят прибыли. Газеты, телевидение, режиссёры, критики раскрутят имя Никодима, вот тогда можно будет соваться за границу. В галерею «Гармония» так просто не попасть, Люся знает своё дело, пригласит кого надо! Конечно, там бывают не только ценители от искусства, тусуются бизнесмены, начинающие артисты, заводят нужные знакомства, профурсетки цепляют на крючок богатеньких папиков. В любом случае возможность заявить о себе и прославиться, что надо. На днях встреча с адвокатом, придётся затевать бракоразводный процесс. Но, он здесь не при делах. Ирина сама захотела волю и свободу. Пусть пасётся на других лужайках. Деньги с её счёта переведены в оффшор, осталось забрать остатки в валюте наличными. Дом жалко продавать, но что поделать, с собой не заберёшь, в карман не положишь.

На самом деле, Богословского почти не волновала судьба жены. Он отдавал себе отчёт в том, что оставляет её без средств к существованию, дом почти продан, банковские ячейки пусты. Совесть не терзала душу, потому что это он всё заработал, он гнул спину и карабкался наверх, пока жена отдыхала на курортах и скупала магазины с одеждой.

Ирина пока ничего не знает, да и пусть как можно дольше остаётся в счастливом неведении. А жить она может с сыном, квартира огромная в центре города с видом реку Москву. Сын парень самостоятельный, семейный, при хорошей работе и достойной зарплате. Перетопчутся без него! Хватит всех тянуть на своём горбу, пришло время думать о собственном благополучии! План побега продуман до мелочей. Они с Никодимом отправятся в Нидерланды или Бельгию. Лучше всё-таки в Брюссель. По прибытию обратятся в бельгийские миграционные службы для получения официальных документов, обмолвятся, что в России их преследовали за нетрадиционные отношения. Капиталисты угнетённых любят, за права человека глотку перегрызут! Есть путь проще – купить недвижимость за пару миллионов евро, вот тебе и легальное проживание, вид на жительство, а дальше и паспорт гражданина Бельгии. Только этот вариант чреват: что если российское правосудие нароет на него компромат, и затребует выдачу преступника, тогда европейская юстиция может поменять своё мнение о беглом олигархе. А вот к двум ущемлённым геям миграционные службы проникнутся сочувствием.