Кладбище Кроссбоунз - [18]

В этом нет ни капли ее вины. Пока весь остальной мир считал, что мы прекрасно ладим, как и любая приличная семья среднего класса, она могла считать, что исполняет свой долг. Может, она и страдала от того, что, когда мы с Уиллом были детьми, ей не всегда удавалось уберечь нас от отцовского гнева. Но вряд ли она готова в этом признаться, ибо для этого пришлось бы хоть на минуту снять маску Снежной королевы.

Наш запоздалый завтрак закончился как обычно. Она сообщила, что побывала на вечеринке бывших работников библиотеки, рассказала, какой невыносимый у Шейлы муж, поведала о выставке скульптуры в галерее Хейвард. Мне же снова было нечего рассказать.

– Но ведь в твоей больнице наверняка есть приятные мужчины?

– Я особенно не присматривалась.

– По-моему, пора, моя дорогая.

Когда мы прощались, ее рука повисла над моим плечом; она, судя по всему, хотела прикоснуться ко мне, но не решилась.

– В это же время ровно через две недели?

– Хорошо, мам. Я позвоню.

Она завязала пояс элегантного серого пальто и натянула на руки замшевые перчатки, которые или прекрасно сохранились с давних пор, или были куплены совсем недавно. Я заказала себе еще одну чашку эспрессо и проводила ее взглядом. Она ушла легкой походкой, с прямой спиной, словно все эти годы не знала никаких забот.

До отхода поезда у меня осталось время прогуляться по вересковой пустоши. Когда-то в детстве я проходила по ней каждый день по пути в школу; небо над головой было таким огромным и совершенным, что мне становилось удивительно легко на душе. Теперь горизонт сделался другим, более изрезанным; вдали маячили кварталы высотных зданий. Без них пейзаж со стороны пустоши выглядел таким, что и в девятнадцатом веке: элегантные ряды четырехэтажных георгианских[21] домов, лужайки перед ними пересечены тропинками, по которым степенно прогуливаются обитатели.

Всю дорогу до Морден-роуд ветер продувал меня насквозь. Я шагала к нашему старому дому впервые с тех пор, как его продали. Впрочем, подойдя к перекрестку, порядком перетрухнула. Сердце бешено стучало, однако я заставила себя подойти ближе к большому двухквартирному эдвардианскому[22] дому. Правда, теперь его не узнать: он смотрелся совершенно другим. Старые деревянные окна сняли и поставили вместо них стеклопакеты. На месте жалкой оградки появилась дорогая серебристая.

Я попыталась применить к себе упражнение, которое неплохо излечивает всевозможные фобии. «Подойди ближе к объекту страха, пока не поймешь, что он не опасен. Дождись момента, когда исчезнет беспокойство». Инстинктивное желание пуститься наутек было почти непреодолимым, но я заставила себя задержаться перед домом на пять минут, быстро переводя взгляд с остроконечной крыши на кирпичные стены и на вишню, которую мать посадила возле дома, когда мне исполнилось пять лет. Кто знает, наверное, я ожидала, что сейчас кто-то выскочит и затащит меня назад в прошлое и против моей воли будет держать под замком.

* * *

Когда вернулась домой, Лола сидела, развалившись на диване, и смотрела по телевизору старый черно-белый фильм. Я села рядом.

– Она прекрасна, правда? – вздохнула моя подруга, не отрывая глаз от экрана, где царствовала Кэтрин Хепберн в черном вечернем платье и длинных театральных перчатках. – Дело в скулах.

Не особенно вникая в суть происходящего в фильме, я понаблюдала минут пятнадцать за тем, как герои то ссорятся, то снова мирятся.

– Где ты была? – спросила Лола.

– В Блэкхите.

– А-а-а, в родных пенатах, – отозвалась она. – Выпить хочешь?

– Джина, если можно. О тонике можешь не беспокоиться.

– Неужели все так плохо? – хихикнула Лола. – Ничего, попозже будет вечеринка.

– В честь чего?

– Просто вечеринка, Элис. Вовсе не обязательно устраивать ее по какому-то поводу.

– Я не в настроении, если честно.

– Настроение придет. Ну, пойдем посмотрим, что там в твоем необъятном гардеробе.

Лола вихрем пронеслась по моей одежде.

– Господи, Элис, тебе только работать в похоронном бюро. У тебя шесть черных костюмов.

– Еще не поздно переквалифицироваться, – пошутила я.

Лола вытащила из шкафа коротенькое серебристое платье и приложила ко мне.

– Ни за что! Я его уже десять лет не надевала.

– Для танцев самое то.

– Да я в него, пожалуй, уже и не влезу.

– Чушь! – Лола свирепо посмотрела на меня: – Ты выходишь в свет, Элис, поняла? Позволь перед выходом тебя немного привести в божеский вид.

Представление о божеском виде включало в себя завивку волос, покраску ресниц и наложение полутонны тонального крема. Перед тем как спуститься и сесть в такси, она заставила меня вновь посмотреться в зеркало. Серебристое платье чарующе мерцало во всех нужных местах. Подруга башней возвышалась надо мной в коротком зеленом платье и легинсах, обтягивавших ее длинные ноги, как вторая кожа.

– Мы потрясающе выглядим, – проворковала она. – Мужики из-за нас будут рвать друг друга в клочья.

* * *

Друзья Лолы жили рядом с вокзалом Ватерлоо в квартире с крошечной гостиной. Когда мы приехали, вечеринка уже была в самом разгаре.

В воздухе ощущался явственный запашок «травки». Основную часть собравшихся, по всей видимости, составляли актеры. Голоса в два раза громче обычного, томные позы, наигранная жестикуляция. Не успела Лола переступить порог квартиры, как моментально бросила меня на произвол судьбы.