Киж - [13]

– Корреспонденты самые виноватые, – криво сказала Василисина мать

(или свекровь),- раньше, как вас не было, и беды никакой не было – ни тебе землетрясений, ни попрошайничества, ни блядства. Кабы тогда про Ваньку мово не прописали, до сих пор бы жил.

Даже представительный потихоньку примкнул к линчевателям, понимая, что может стать ближайшей мишенью народной ярости.

– Вместо реальной помощи приехали искать сенсации на материале народного горя, – заметил он.

И все же, представительному следовало помалкивать.

– Тебе, Василь Андреич, хорошо, – взъелась Василиса Родионовна, – ты себе особняк-то вон какой отгрохал, даром что треснутый.

Андреич успел только плечами пожать, а обвинения в его сторону уже сыпались градом:

– Ты миллиарды наворовал и еще миллиарды наворуешь!

– У тебя энтот дом треснул, а в городе три нетреснутых осталось по два этажа!

– Ты от Похерова кредиты берешь, а мы в сберкассе на раскладушках ночуем, не дай-то Бог!

– А ну постойте, господа-товарищи-мужики! – Андреич строго поднял ладонь для привлечения внимания, но время строгости ушло.

С быстротой электричества искра злобы пронзила всех одновременно, и тот (или та), который в другой раз, индивидуально, затащил бы симпатичного корреспондента в гости, закормил бы его и утомил чрезмерным вниманием, а к Василию Андреевичу и близко не посмел бы подойти, теперь злобно кривил рот, сжимал кулаки и брызгливо выкрикивал подлые слова:

– Поотожрались тут на иномарках!

– Продали Россию жидам!

– А энтот, очкастый, из парижей приехал глумиться и обратно уедет мильены считать!

– И деревню-то подкопали, чтобы нам всем провалиться!

– А после фабрику американскую построить со стриптизами!

– Берии на них нету!

Мальчик-милиционер, который давно понял опасность положения и скрылся за углом разрушенного дома, выглядывал оттуда (без кепи), делал большие глаза Филину и усиленно жестикулировал в том смысле, что пришло самое время бочком продвигаться к огороду, а затем крупными скачками – прочь из буйной деревни. Ему-то (а не Глебу или

Андреичу) и достался первый удар земляным комом по лбу. После этого гулкого первого удара мальчик в своей кожанке и галифе тут же упал ничком и замер на бетонном подворье, а вокруг установилась тишина осмысления, как будто толпа мгновенно отрезвела или, напротив, настроилась на беспредельное преступление.

– Ребенка-то за что…- попытался урезонить революционеров Филин, но в этот момент в него одновременно попало сразу три метательных снаряда: в колено, правый бок и бровь, голова загудела, и по левой стороне лица обильно потекла горячая жидкость.

Сквозь шум в голове, застивший зрение, Филин с удивлением увидел, как половинкой кирпича в него старательно целится его недавний коллега по интеллигентности – веселый полуголый Василисин брат, старик в студенческой куртке металлическим наконечником знамени пытается попасть в глаза Василию Андреевичу, который загораживается от тычков толстой кожаной папкой, а милиционер, обернувшийся вдруг прытким зайцем, перемахнул через забор и был таков.

“Теперь меня будут убивать”, – подумал Филин со спокойствием, близким к удовлетворению, как вдруг над гвалтом побоища раздался архангельский глас Бедина:

– Газы!!!

//

Словно из-под земли, посреди осажденного Василисиного двора явился Феликс Бедин с голубым, немного заржавленным и облупленным газовым баллоном, вентиль которого, точно ствол смертельного оружия, он направлял то на одного чрезмерно прыткого демонстранта, то на другого.

– Газами, значит, рабочий класс! – мстительно прогудел древний студент с малиновым переходящим знаменем. – Супротив своих!

Феликс так и взвился, одним махом оказавшись нос к носу с безволосым Иоанном: большой, висячий, бананово-пористый руль Бедина вплотную с крючковатым, стервячьим клювом переходящего знаменосца.

– Объясняю для бестолковых! – Сквозь очки Феликс выпустил в ясные старческие глаза целые мегатонны презрения своими огромными антрацитовыми глазищами. – Во временном комитете борьбы за чрезвычайные ситуации, вон там… – Он ткнул пальцем в облачное небо, – в данный момент ведется бесплатная раздача газа в счет будущей гуманитарной задолженности по линии ЮНЕСКО. Пока подогнали тридцать шесть американских трейлеров из Витебска, доверху набитых стопроцентным американским зарин-заманом, – для деревень, особо пострадавших во время подземных коллизий. Вы же сами говорили, что американцы якобы хотят отгрохать на месте вашей деревни фабрику? И правильно: ГАЗОВУЮ фабрику! Так неужели ж вы думаете, что рассудительные американцы повезут за тридевять земель из Оклахомы своих капризных негров, когда здесь и так навалом почти дармового старья? Да вы хоть знаете, сколько зарабатывает в час самый бестолковый ленивый негр на обыкновенной американской газовой фабрике?

– К примеру? – с замиранием спросил трезвеющий брат Василисы.

– А к примеру, в пять раз больше, чем ваш Василий Андреич. -

Феликс довольно нахально указал вентилем газового баллона на представительного начальника деревни, который пытался платком отереть загаженную броском навоза щеку и не очень-то улавливал происходящее. – И за такие-то копейки мы, белые люди, чуть не в ногах должны перед ними валяться. Разве ж это дело?