Китайский секрет - [20]

Бётгер хотел отыграться, он стал играть на слово. Скоро он проиграл столько, что не мог бы выплатить долг и в три года.

Свечи треща догорали в канделябрах, над их дымящими фитилями горбатился неснятый нагар. Бётгер встал из-за стола и отошел к окну. За тяжелой портьерой розовело небо.

Проигрыш был огромный. Король не согласится его уплатить.

Итальянский граф опозорит Бётгера. Это был долг чести, игра на честное слово.

Тупая тоска опять мучила Иоганна.

Исхода не было.

— Не надо грустить, уважаемый хозяин, не надо грустить! — пропищал тонкий голос за его спиной. — Тому, у кого в руках великий секрет, грустить не приходится. Все пути к богатству и славе перед ним открыты.

Бётгер вздрогнул и обернулся. Маленький человек в рыжем парике, молчавший весь вечер и не игравший в карты, стоял перед ним и буравил его взглядом острых, настойчивых глаз.

«Кто это? — мелькнуло у Бётгера в голове. — Ах да! Это — секретарь графа».

А тот не сводил с него глаз и выводил высоким фальцетом:

— Что значит жалкий проигрыш для того, кто владеет великим секретом? Богатство и слава в его руках.

— Что вы хотите сказать? — рванулся к нему Бётгер.

Лицо рыжего человека сморщилось.

— Приходите завтра к обедне в церковь Екатерины на Старой площади, — быстро прошептал он и отошел.

Полусонный граф рассовывал по карманам червонцы. Гости расходились, только Гунгер спал в углу на диване, глупо раскрыв рот.

Свечи догорели, на столе валялись карты и стояли бокалы с остатками вина. Бётгер нагнулся, чтобы поднять упавшую на ковер карту. Это был червонный король, похожий на Августа. Бётгер бросил его под стол.

Утренний полусвет проходил в окна. Бётгер сделал несколько шагов в пустой комнате, и вдруг ему навстречу из простенка вышел тучный немолодой человек в парчевом кафтане. В сумерках утра его лицо казалось обрюзгшим и серым. Бётгер остановился, тот остановился тоже.

— Да ведь это мое отражение в зеркале, — сказал Бётгер вслух и хотел расхохотаться над своей ошибкой.

Но смех не прозвучал. Глаза у его двойника были грустные. От носа к углам рта шли глубокие складки. Он тоже вышел из комнаты, где на стенах висели гобелены и блестела золоченая мебель, за которую не было заплачено купцам. На нем был такой же дорогой кафтан.

— Так вот каким я стал! — сказал Бётгер и сел у зеркала в кресло. Вся прошлая жизнь стала проходить перед ним.

Где теперь его мать, майор Тиман и учитель Цорн?

Иоганн не видал их ни разу с тех пор, как девятнадцатилетним мальчиком бежал из Берлина.

Разве Август отпустит его когда-нибудь на свободу, в родные места?

Иоганн вспомнил, как однажды, в воскресенье, мать надела на него новую курточку, и майор Тиман повел его с собой на ярмарку. Иоганну было семь лет, В лотке у ярмарочного торговца майор купил ему розового пряничного коня, которого было жаль есть, такой он был хорошенький!..

Колокол ударил к ранней обедне. Бётгер вспомнил рыжего человека.

Что значили его слова? Все равно, — хуже, чем есть, быть не может. Он решил пойти к обедне и, взяв шляпу, вышел из дома.

Донос

В ночь со второго на третье декабря в доме у директора королевской фабрики Иоганна Бётгера была крупная игра.

«Иоганн Бётгер проиграл большую сумму денег итальянцу, называющему себя графом Бураттини. Третьего декабря, в восьмом часу утра, Иоганн Бётгер вышел из дому. Я последовал за ним, как обычно. Придя на Старую площадь, он вошел в церковь Екатерины, где в левом приделе к нему подошли итальянец Бураттини, называющий себя графом, и другой итальянец, называющий себя секретарем графа. Удалившись в затененный колоннами угол, они стати беседовать. По словам, долетевшим до меня, я понял, что итальянцы предлагали Иоганну Бётгеру бежать из Саксонии и продать секрет фарфора за 100 тысяч талеров, обещая ему уплату долгов в Дрездене и милость одной коронованной особы. Они передали Иоганну Бётгеру письмо, прочитав которое, он задумался и обещал дать ответ нынче ночью. Все трое условились встретиться ночью на Каменном мосту и разошлись. Иоганн Бётгер направился в Альбрехтсбург, а итальянцы в трактир, где они проживают.

Я последовал за Иоганном Бётгером и, показав караулу пропуск его величества, прошел на фабрику. Придя на фабрику, Иоганн Бётгер снял свой кафтан и, надев рабочее платье, пошел в мастерские. Это дало мне возможность вынуть из кармана его кафтана полученное им от итальянцев письмо и доставить его вашему величеству…»

Август скомкал донесение шпиона и схватил приложенное письмо, на котором стояли печать прусского короля и собственноручная подпись: «Фридрих».

— Схватить эту гадину, заковать, на виселицу его! Нет, сначала на дыбу! Вот где измена, вот — в самом сердце фабрики! Бётгер — предатель, клятвопреступник! Вот его благодарность за всю нашу любовь к нему! — кричал Август прямо в лицо Фюрстенбергу, задыхаясь от гнева и бегая по кабинету. Он остановился и топнул ногой. — А вы — вы всегда защищали его! Я бы давно вздернул его на виселицу, этого шарлатана-алхимика, но вы говорили: «Нет, он себя еще оправдает». Вот он оправдал себя, ваш талантливый химик!

Август передохнул и разразился снова:

— Мало ему того, что мы дали ему свободу ходить по улицам, что я платил его долги, что он жил, как принц, что я ежедневно осыпал его благодеяниями, — ему этого было мало! Он предал меня тем же пруссакам, от которых я когда-то спас его жизнь. Я отогрел змею на своей груди!