Китайский массаж - [7]

Они прожили в доме родителей до Праздника фонарей.[4] Сяо Кун расцветала с каждым днём. Мать доктора Вана без остановки нахваливала девушку, приговаривала, что Сяо Кун отлично выглядит, кожа у неё хорошая, климат в Нанкине «куда лучше, чем в Шэньчжэне», «пошёл ей на пользу», «наша Сяо Кун красавица каких не сыскать»! Чтобы доказать это, мать доктора Вана хватала девушку за руку и заставляла тыльной стороной ладони оглаживать своё же лицо.

— А? Скажи-ка?

Сяо Кун и сама чувствовала, что лицо более увлажнённое и кожа стала намного мягче, но она как-никак женщина и внезапно поняла, с чем связаны подобные перемены, ужасно смутилась и даже запаниковала. Кто-то паникует и дёргается, а она паниковала и не двигалась. Вообще не двигалась. Тело словно бы оцепенело, верхняя его половина натянулась, словно струна, а одна рука сжалась в кулак так, что большой палец оказался внутри, сжалась накрепко, намертво. У слепых с этим проблема. Поскольку они не видят, то боятся, как бы другие не раскрыли их секрет, какой бы он ни был, и в итоге сами себя выдают. Вот и Сяо Кун решила, что потрясающие минуты, которые она переживала, не ускользнули от чужих глаз.

Доктор Ван не упустил свой шанс, воспользовавшись случаем, когда родителей не оказалось дома, он перешёл прямо к делу:

— Слушай, а может, не поедем?

Сяо Кун не ответила ни «да», ни «нет», сказала только:

— Там же вещи кое-какие остались.

Доктор Ван поразмыслил чуток и согласился:

— Ну… можно съездить разок… — и тут же добавил: — Опять надо тратиться на два билета на поезд.

Сяо Кун мысленно подумала, что он прав, но оставлять вещи было жалко, поэтому девушка предложила:

— А что если я одна съезжу?

Доктор Ван нащупал руку Сяо Кун, сжал её и, довольно долго молчал, а потом попросил:

— Не уезжай!

— Так это всего на пару дней.

Доктор Ван ещё немного помолчал и в итоге сказал:

— Я и на день не хочу с тобой расставаться. Если ты уедешь, то я, считай, снова ослепну.

Слова прозвучали очень скорбно. Доктор Ван серьёзный человек, и от него услышать подобное признание особенно горько. Сяо Кун не знала, что и ответить. Она размышляла целую вечность, ощущая безграничное счастье, которое перекатывалось внутри, то поднимаясь к небу, то оседая на землю, и кровь приливала к лицу. Сяо Кун про себя подумала: «Ах, если вся кровь с утра до вечера приливает к лицу, как тут не похорошеть!» Сяо Кун, держа доктора Вана за руку, с гордостью решила, что сейчас, должно быть, очень красива, но на этом гордость закончилась, уступив место сожалению, пронизывавшему до костей, ведь доктор Ван никогда не увидит ни её облика, ни её красоты, никогда в жизни не увидит. Если бы он мог видеть — ещё неизвестно, насколько ему понравилось бы. Досада досадой, но Сяо Кун запретила себе желать лучшего, нет, нельзя, и так уже всё хорошо, нельзя быть слишком жадной. Что ни говори, а она как-никак нашла свою любовь.

Сяо Кун осталась. Стоило утрясти этот вопрос, как доктор Ван погрузился в размышления. Он первоначально планировал перевезти Сяо Кун в Нанкин и сделать хозяйкой, но что с салоном? Где сейчас его салон? В ночной тишине он слушал размеренное дыхание Сяо Кун и по очереди гладил пальчики девушки, вернее, кривые пространства между ними, и не мог уснуть. Его бессонница была кривой, и сны такими же.

Два или три дня он сомневался, а потом позвонил-таки на сотовый Ша Фумина. Вообще-то их связывала длительная история. Сначала вместе учились в школе, а потом и в институте, и специальность выбрали одну — китайский традиционный массаж. С одной лишь разницей: после окончания института доктор Ван поехал в Шэньчжэнь, а Ша Фумин — в Шанхай. Вскоре оба вернулись в родной Нанкин, но в разном качестве. Ша Фумин стал владельцем салона, а доктор Ван так и продолжал работать на других. Почти наверняка Ша Фумин уже не натирал до блеска мозоли на пальцах.

Этот телефонный звонок дался доктору Вану нелегко. В прошлом году или в позапрошлом? В позапрошлом. Ша Фумин только-только открыл собственный салон, в срочном порядке набирал персонал и сам лично позвонил в Шэньчжэнь. Он надеялся, что доктор Ван сможет вернуться. Ша Фумин знал, что у однокашника золотые руки. Заполучить доктора Вана означало заполучить надёжную, как скала, опору, чтобы название стало торговой маркой, дела пошли бы в гору, и салон обрёл известность. Чтобы соблазнить доктора Вана, Ша Фумин сделал небывало щедрое предложение, можно сказать, прогнулся. Он готов был ничего не зарабатывать на докторе Ване и даже предоставить долю. Он чётко выразился, пригласив «старину Вана украсить собой салон». Однако доктор Ван вежливо отказался. В Шэньчжэне деньги отлично зарабатываются, зачем куда-то переезжать? Но сам Ван знал, что настоящая причина в другом — в его ощущениях. Не хотелось работать на старого приятеля. Когда один становится начальником, а другой — подчинённым, то всегда появляется неловкость, которую не выразишь словами.

Правильно говорят; откажешься пить за здравие — будешь пить штрафную. Тебя приглашали — ты не согласился, а теперь наоборот вынужден сам являться и просить. Вроде как в итоге пришёл, а разница громадная. Разумеется, доктор Ван не стал бы просить ради себя. В Нанкине массажных салонов полным-полно, какая разница, в каком работать? Он подумал о Ша Фумине исключительно из-за Сяо Кун.