Китайские мемуары. 1921—1927 - [27]

В парках иностранного Шанхая по вечерам играл оркестр, а среди объявлений (например, «сорить, рвать цветы, ездить на велосипедах* воспрещается») было и такое — «вход китайцам воспрещается».

Многомиллионный китайский город был населен кули, ремесленниками, рабочими, мелкими торговцами, хозяевами ресторанчиков, игорных домов, опиеку-рилен, чайных домиков. Все они прямо или косвенно обслуживали иностранный Шанхай. Крупная китайская буржуазия и интеллигенция предпочитали жить в международном сеттльменте или на французской концессии.

После поражения революции 1911 г.,.Китай очутился во власти военных клик, ориентировавшихся то на Японию, то на Англию, и при смене господства тех или иных клик милитаристов «пострадавшие» прятались на иностранных концессиях Шанхая. На французской концессии жили представители гоминьдана. В Шанхае укрывалось и руководство Коммунистической партии Китая и Социалистического союза молодежи.

Я поселился в международном сеттльменте, рядом с одним из английских полицейских участков, в квартире колчаковского военного врача, жена которого сочувствовала большевикам. Ей я многим был обязан. В трудные моменты она тщательно меня оберегала и прятала мои материалы.

Прежде всего мне нужно было встретиться с членами Центрального бюро Коммунистической партии Китая и Организационного бюро по созыву Всекитайского съезда Социалистического союза молодежи. Встреча состоялась в доме на одной из китайских улочек международного сеттльмента. Было уже темно, по узкой деревянной крутой лестнице меня провели наверх в единственную комнату, где горела электрическая лампочка. От всей этой обстановки, от кромешной тьмы веяло какой-то романтической конспиративностью.

Невольно осматриваю комнату, в которую меня привели. Два стоящих у противоположных стен столика, на которых лежат бумаги с непонятными мне китайскими иероглифами, несколько бамбуковых табуреток, твердая как камень деревянная койка, покрытая плетеной тростниковой циновкой, полочка с книгами. Это штаб-квартира союза молодежи, но здесь собирались и члены партии.

Центральное бюро Коммунистической партии Китая было избрано только полгода назад. В его состав входили три человека: Чэнь Дусю, Чжан Готао и Ли Да. Я осмотрел комнату, в которой находился, и подумал, что в ней легко может поместиться половина всей партии, насчитывавшей во время первого съезда около 53 членов. Социалистический союз молодежи к началу 1922 г. имел уже примерно 2 тыс. членов. Руководящую роль играла шанхайская организация, которая взяла на себя работу по созыву первого съезда и выделила для этой цели оргбюро, в которое наряду с другими входили Чжан Тайлэй и Лю Чжинтянь.

На этой встрече присутствовало человек семь. Здесь я познакомился с Чэнь Дусю. Он был среднего роста, лет сорока (китайцы очень моложаво выглядят и поэтому их возраст по внешнему виду трудно определить), его высокий лоб переходил уже в лысину, в живых глазах светились одновременно ум и хитрость. Он держался просто и не походил на профессора, любил шутку и заразительно смеялся.

На встрече был и Цюй Цюбо, который выполнял функции переводчика. Собравшиеся уже имели подробную информацию о происходивших в Москве съездах революционных организаций и революционной молодежи Дальнего Востока. Мне рассказали, что в январе, когда проходили эти съезды, в Шанхае состоялось первое открытое выступление Социалистического союза молодежи.

Коммунистический интернационал молодежи ежегодно отмечал день убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург— 15 января — как день их памяти и борьбы с милитаризмом. В 1922 г. этот день был впервые отмечен в Китае митингами, организованными Социалистическим союзом молодежи.

Мы обсуждали вопрос о предстоящем I Всекитайском съезде Социалистического союза молодежи, о его повестке дня, об организационных делах, связанных с проведением съезда. Это, скорее, была беседа, чем заседание. Не было ни председателя, ни секретаря, ни регламента. Каждый говорил без ограничения времени, причем при обсуждении даже незначительных деталей все считали необходимым высказаться. При выявлении различных точек зрения китайские товарищи придерживались принципа единогласия. Поэтому ничего не решалось, пока не была переубеждена какая-либо сторона или не было найдено новое решение, с которым согласились бы все.

Случалось, что такое «переубеждение» продолжалось несколько дней, но совершенно не практиковалось решение вопроса путем голосования и большинством голосов. Поэтому заседания всегда затягивались. Это были, скорее, кружки самообразования, чем организации действия.

На одной из следующих встреч говорили о Христианском союзе молодых людей, который в апреле 1922 г. созывал в Пекине всемирный конгресс своих студенческих организаций. В отличие от Кореи, где этот союз был иногда ширмой для революционных организаций, в Китае он был учреждением проамериканского направления. Социалистический союз молодежи стремился разоблачить проимпериалисгическую сущность Христианского союза. Весь март и первая половина апреля прошли под знаком бурного антихристианского студенческого движения во всем Китае. Созданный сперва в Шанхае, а затем в других городах Антихристианский союз молодежи уже в марте 1922 г. опубликовал свой манифест, в котором христианские союзы молодых людей характеризовались как «псы мирового империализма».