Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории - [27]

При этом обновленные религиозные системы не ограничиваются одним регионом, выходя далеко за его пределы. Индуизм и буддизм распространяются в Юго-Восточной Азии, буддизм — в Тибете, Корее и Японии, христианство — в далекой Ирландии и в Эфиопии. Наряду с посланцами мировых религий, активно действуют миссионеры «мировых ересей», гонимые на родине: манихеи, ариане, несториане…

Империи испытывали все нарастающее давление со стороны варваров и от наступления переходили к обороне. Общим для империй было стремление огородить свой мир неприступной стеной. Там, где не было естественных преград в виде непроходимых гор и морей, возводились линии укреплений: оборонительные валы в римской Африке, Адрианов и Антонинов валы, перегораживающие Британию, бесконечный римский Лимес, тянувшийся вдоль Рейна и Дуная. Сюда же относятся крепость и система фортов, издавна перекрывающая Дербентский проход и завершенная циклопическими строениями Хосрова I Ануширвана (531–579 гг.). Эти линии обороны империй можно рассматривать как аналоги Великой Китайской стены. Возведение укреплений и их оборона требовали гигантских затрат и колоссальных человеческих ресурсов, но это диктовалось картиной мира правителей империй. Какой бы внушительной ни была их территория, она по-прежнему мыслилась по аналогии с единым благоустроенным градом, порядком противостоящим хаосу внешнего враждебного мира. Однако валы и стены не спасали от нашествий.

Варварские народы, вступавшие в контакт с богатыми и могучими цивилизациями, испытывали мощное воздействие, менявшее весь привычный уклад жизни. Современная наука считает, что процесс политогенеза был обусловлен не столько внутренними, сколько внешними факторами. «Сложные вождества» (ранее простодушно именуемые историками «союзами племен») складывались не столько для эксплуатации собственных ресурсов, сколько для разнообразного взаимодействия с соседними богатыми цивилизациями: торговли и контроля над торговыми путями, набегов, взимания дани, перехода на службу в империи на выгодных для себя условиях. Бурные процессы, происходившие в глубинах варварской периферии («Барбарикума»), вызванные экологическими, хозяйственными или военными причинами, выталкивали к границам империй все новые варварские народы. Особенно важным было то, что происходило в Великой степи. Возникновение и распад могучих союзов кочевников иногда опосредованно, а иногда напрямую связывали между собой варварские участки Ойкумены. Как именно хунну или сюнну, грозившие империи Хань, были связаны с тем разноплеменным союзом гуннов, появившихся на восточных границах Римской империи в IV в., сказать трудно. Но по вопросу о следующей волне номадов, проникших в Европу, историки в большинстве своем сходятся в том, что грозные жужани, так много воевавшие с Северной Вэй, приняли участие в формировании союза племен, хлынувших в VI в. в Центральную Европу и создавших здесь Аварский каганат. К концу этого века от Манчжурии до Азовского моря раскинулся Тюркский каганат.

В результате приходили в движение все новые племена варваров, одни завоевали Северный Китай, другие — пытались проникнуть на территорию Ирана и Восточной Римской империи. Варвары обосновались также в Британии, Таллии, Италии, Испании, Северной Африке. В Китае возникли «шестнадцать государств пяти варварских народов», примерно столько же «варварских королевств» и других политических образований возникли на землях Западной Римской империи.

В термине «варварские королевства» нет ничего оценочного, это определенный тип государств (или, скажем осторожнее, политий), возникавших в результате проникновения варварских племен на территорию империй. Новые правители считали себя преемниками имперских политических и культурных традиций. Варвары, составляя меньшинство населения, относительно быстро перенимали обычаи местных жителей, хотя долго еще относились к покоренным народам свысока, порой вспоминая о своих варварских корнях. В целом, они привносили упрощение социальной жизни и культуры. Как правило, такие государства существовали недолго. Знать начинала междоусобные войны, былые воинские добродетели забывались. Ахиллесовой пятой таких королевств был механизм передачи власти. Традиция прямого наследования не сложилась, территория делилась между несколькими наследниками. Власть быстро слабела, исчерпав свои земельные и финансовые ресурсы, и страна становилась легкой добычей для воинственных соседей.

Но были и исключения. Франкская держава наследников Хлодвига, хотя порой и распадалась на части, сумела преодолеть трудности и при следующей династии Пипинидов-Каролингов объединила значительную часть земель, входивших в Западную Римскую империю. Сильнее других государств, основанных варварами, стала Северная Вей, просуществовавшая более двух веков. Если Карлу Великому не удалось подчинить себе Восточно-Римскую империю, жители которой считали себя подлинными ромеями, то китайские преемники сяньбийских государей сумели подчинить себе китайский Юг, где правили наследники старой китайской империи. Но в первом случае хозяевами империи Каролингов были германцы-франки, хотя и романизированные, а в Поднебесной империя была объединена именно китайцами, многому научившимися от варваров.