Китай - [292]

Британский посланник внимательно изучил обстановку, взглянул на Трейдера и жестом подманил Моррисона.

– Никаких красных повязок, – через мгновение сказал журналист. – Это императорские войска, а не повстанцы.

– Мы так и поняли, – закивали Трейдер с Макдональдом.

Западное окно выходило на монгольский базар. Моррисон провел две минуты, осматривая здания вокруг открытого пространства.

– Точно императорские войска, – категорично заявил он. – Ни одного «боксера» в поле зрения.

– И что, по-вашему, это значит? – спросил британский посланник.

– «Боксеров» отозвали из столицы. Но отправили их набираться сил или же дали задачу заблокировать наши войска, я не могу сказать. Однако войска, которыми мы в данный момент окружены, вне всякого сомнения, находятся в прямом подчинении императрицы-дракона, восседающей в Запретном городе. – Он состроил гримасу. – И похоже, она жаждет нас всех уничтожить.

Последние дни июня выдались ужасными. То и дело жертвой стрелков становился кто-нибудь из защитников Посольского квартала. Каждый вечер приходилось хоронить все новые тела, завернутые в дерюгу вместо савана. Но куда хуже были трупы китайских нападающих, которые зачастую оставались лежать в труднодоступных местах. Днем было жарко, как в тропиках, и запах разложения пропитал собой всю округу.

Затем начались тропические дожди, на смену которым пришли грозы с громом и молниями, сотрясавшие Посольский квартал с такой силой, будто сама Цыси велела стихии стереть с лица земли нечестивых захватчиков и все, что они создали своим трудом.

Генри отправился в Фу побыть часик со своей паствой и вернулся весь мокрый до нитки.

– Им еще тяжелее, чем нам, – объяснил он Трейдеру. – Когда войска Цыси слышат гром, то думают, что боги одобряют их действия. И новообращенные начинают сомневаться. – Он криво улыбнулся. – Не всегда обращение в христианство проходит как по маслу.

В тот вечер, хотя гроза все еще бушевала, новое крещендо выстрелов возвестило начало атаки. Со всех сторон китайцы поливали Посольский квартал огнем. Пули пробивали крышу, градом ударялись о стены, и чета Уайтпэриш вместе с Трейдером спустились вниз.

Макдональды с дочерьми сидели в гостиной. Эмили и Генри решили не мешать им и тихонько устроились в холле, но уже через несколько минут, несмотря на удары грома под аккомпанемент заградительного огня, они уловили еще один звук. Он шел из примыкавшей к холлу кладовой, куда для сохранности убрали посольский рояль. Чтобы добраться до него, нужно было перелезть через груду всяких ящиков, но инструмент был поистине великолепный, знаменитый «Бёзендорфер» со всей палитрой музыкальных полутонов. Когда молодой человек из немецкого посольства спросил у Макдональда разрешения время от времени играть на рояле, посланник, не желая показаться грубым в такой сложный период, сказал, что тот может приходить, когда ему вздумается. Из-за жаркой влажной погоды инструмент слегка расстроился, однако немец, похоже, ничего не имел против.

Он только что начал играть.

Неужели он спал там? Не понял, что начался штурм? Или пытался придать себе мужества? А может, из-за жары, шума и страха парень немного сбрендил? Как бы то ни было, сейчас он исполнял «Полет валькирий», причем так громко, как только мог. Макдональды в гостиной тоже наверняка услышали его. Когда он закончил, то сделал паузу, и Трейдер гадал, что парень сыграет дальше. Ответ не заставил себя долго ждать. Он снова заиграл «Полет валькирий».

В этот момент через входную дверь ворвался молодой офицер.

– Где посланник? – выкрикнул он.

Генри не успел ответить, как из гостиной вышел Макдональд:

– Ну? Какие новости?

– Китайцы палят по Фу из пушки Круппа, сэр. Они наступают, и японцы больше не в силах сдерживать их натиск. У них есть вторая линия обороны, сэр, но если китайцы прорвут и ее…

– Мне нужно в Фу, – встрепенулся Генри.

– Не уходи, – попросила Эмили. – Слишком поздно. Останься с нами.

Генри покачал головой. Эмили умоляюще взглянула на Макдональда.

– Вы никуда не пойдете, мистер Уайтпэриш! – твердо заявил Макдональд. – По крайней мере, сейчас. Японский командир знает свое дело. Вы же останетесь здесь. И это приказ, – добавил он.

– Но моя паства…

– Позднее. Не сейчас. Останьтесь со своей семьей, как делаю и я.

Макдональд выразительно посмотрел на Трейдера. Если японцы удержат вторую линию обороны, Генри утешит новообращенных позже. А если китайцы прорвутся, то утешать уже будет некого. Макдональд повернулся к молодому офицеру:

– А что на западе?

– Китайцы заняли монгольский рынок, – отчеканил тот. – Но пока не прорвались на территорию Посольского квартала.

– А что с городской стеной?

– Пытаются подняться по ней. Но их сдерживают наши баррикады.

– Держите меня в курсе.

Макдональд кивнул молодому человеку, и тот ушел, а посланник вернулся к родным в гостиную.

Уайтпэриши остались в холле. Том стоял между родителями, которые обнимали его, а Трейдер – рядом с Эмили.

Трейдер не был уверен, понимает ли Том всю серьезность положения. Но родители точно понимали. Если падет хотя бы одна из трех линий обороны: монгольский рынок, Фу или стена, возвышавшаяся над посольствами, – все будет кончено. Он взглянул на дочь. Держит ли она при себе тот маленький револьвер, который он для нее достал? Трейдер не сомневался, что дочь с ним не расстается. У него самого был револьвер «уэбли». У Тома оттопыривался карман, там явно лежал мяч для крикета. Трейдер не был уверен, есть ли оружие у Генри.