Китай. Полная история Поднебесной - [18]

Взрастили меня, воспитали меня,

Взлелеяли нежно ребенком меня,

Вне дома и дома носили меня,

Мой долг перед ними, что в сердце возник,

Как небо безмерное, столь же велик!

Каждый должен быть готов умереть за своего брата или отомстить за него, если кто-то причинил ему вред. В аристократических кругах, когда разгоралась борьба за власть между княжествами или внутри них, это могло привести к уничтожению всех родственников убитого, даже если тот был казнен за измену, чтобы таким образом исключить возможность мести со стороны рода. В то же время, вне зависимости от социального статуса, наказание за преступление часто распространялось на всех членов семьи злоумышленника, чтобы подчеркнуть доктрину коллективной семейной ответственности. Семейное достояние также считалось общим, хотя глава семьи имел полное право распоряжаться им по своему усмотрению и, вместо того чтобы, как это было принято, назначить наследником старшего сына своей главной жены, он мог завещать все имущество кому-то еще, даже сыну любимой наложницы.

Эта возможность открывала наложнице, которая обычно была всего лишь игрушкой в руках своего хозяина, выбравшего ее из числа слуг, один из немногих путей к привилегированному положению внутри семьи. Значительно более высоким рангом обладала главная жена, за которой следовали другие жены, принадлежавшие к тому же социальному классу, что и хозяин, к которому наложница, как правило, даже не мечтала присоединиться. Полигамия, как и обычай заводить наложниц, стала следствием роста благосостояния чжоусцев и социального доминирования мужчин, что являлось одним из главных отличий их общественного устройства от шанского, которое было близко к матриархату. У каждого состоятельного хозяина дома был свой гарем, что привело к появлению нового класса — евнухов, — впоследствии сыгравшего экстраординарную роль в китайской истории.

Положение женщин мало отличалось от рабства, из которого они могли освободиться только благодаря сексуальной привлекательности, сильному характеру, преклонному возрасту или хитрости и коварству. Характерным примером здесь может послужить женщина, которая сделала все для того, чтобы князь заподозрил законного наследника ее мужа в попытке его отравить и вместо ложно обвиненного человека назначил наследником ее собственного сына. Статус женщин делал неизбежными интриги, которые на протяжении веков становились причиной гибели династий. И потому неудивительно, что мужчины, имевшие достаточно оснований обвинять себя самих, жаловались словами поэта:

Не в небесах источник смут,

А в женщине причина тут.

Моралисты обожали рассказывать истории о катастрофах, навлеченных на голову выдающихся мужчин их женщинами, — катастрофах, подобных тем, что положили конец династиям Ся и Шан. О человеке, казненном из-за того, что он выдал важный секрет своей жене, они говорили: «Он проболтался своей жене; он и в самом деле заслуживает смерти».

Второстепенный статус женщин хорошо иллюстрируют некоторые стихи, посвященные царю, которые, однако, в равной мере применимы ко всем высшим слоям общества:

Коль сыновья народятся, то спать

Пусть их с почетом кладут на кровать,

Каждого в пышный оденут наряд,

Яшмовый жезл, как игрушку, дарят.

Громок их плач… Заблестит наконец

Их наколенников яркий багрец —

Примут уделы и царский дворец!

Если ж тебе народят дочерей,

Спать на земле уложи их скорей,

Пусть их в пеленки закутает мать,

В руки им даст черепицу играть!

Зла и добра им вершить не дано…

С раннего детства женщину готовили к будущему браку. Она помогала по дому, училась ткать, шить одежду и готовить. И она занималась исключительно китайской разновидностью женского труда — шелководством. Согласно преданию, идея изготовления шелковой ткани впервые пришла в голову главной наложнице легендарного Желтого императора, когда она наблюдала за тем, как шелкопряд прядет свою нить. В любом случае не вызывает никаких сомнений то, что эта индустрия была очень древней, зародившейся до династии Шан, и в период Чжоу постепенно приобретала все большее значение в изготовлении одежды для высших классов общества, а также в бартере и выплате дани. В то время, когда золото уже давно распространило свой блеск по всему западному миру, шелк в Китае стал объектом алчности и источником вдохновения. Жители Запада впервые увидели этот материал лишь в самом конце I тысячелетия до н. э., а затем еще много веков не знали, как его производить, поскольку это был один из самых важных технологических секретов в истории, ревностно оберегаемый китайцами, которые казнили всякого, кто пытался тайно вывезти гусениц шелкопряда из страны. Но для нашей молодой женщины шелководство было самым обычным делом. Китаянка знала, что для того, чтобы размотать длинную непрерывную нить с кокона, сплетенного гусеницей, куколку необходимо вовремя убить, поскольку иначе она появится в виде бабочки и разорвет кокон; знала, что гусеницу нужно держать на неизменной диете из тутовых листьев; и еще множество других вещей, которые она, несомненно, считала значительно менее важными, чем обучение чтению и письму, также относившееся к числу ее домашних занятий.