Китай. Полная история Поднебесной - [17]

Технически в существовании объединенного государства не было особого смысла, поскольку царь обладал мандатом Неба на управление всей землей. Царство Чжоу защищала его цивилизация: люди, не принявшие ее полностью, были варварами. Даже некогда маленький удел Шэнь — чей правитель сверг глупого Ю-вана, а впоследствии отвоевал восточные земли у варваров — по-прежнему считался полуварварским. В период «Весны и Осени» единственными цивилизованными субъектами — княжествами или так называемыми царствами — считались те из них, которые располагались в бассейне реки Хуанхэ, где культуры и династии прошлого глубоко укоренились в плодородных лессовых почвах. Все вместе они назывались Чжунго, Срединное царство. (Позднее сам Китай начал использовать это название, что неудивительно для страны, считающей себя центром мироздания — Поднебесной — и единственным хранилищем цивилизации; китайцы называют так свою страну до сегодняшнего дня.)

В Срединное царство входило одиннадцать княжеств и еще примерно четырнадцать находилось за его пределами; но из этих двадцати пяти почти половина попала в зависимость от своих более могущественных соседей, охваченных бесконечными пароксизмами амбиций. Борьба амбиций часто прерывалась потребностью в объединении перед лицом угрозы со стороны варваров. В отсутствии авторитарного царя кто-то достаточно сильный должен был возглавлять союзы княжеств. Поэтому начиная с 685 года до н. э. в хрониках упоминается череда «диктаторов», которые, чтобы сохранить видимость подчиненности царю, назывались «гегемонами». Каждый из них был самым могущественным феодальным правителем своего времени, который не только руководил военными кампаниями, но также исполнял роль верховного арбитра в спорах между другими князьями, формировал союзы для сдерживания чрезмерной агрессии, получал налоги, ранее платившиеся в царскую казну, и обладал почти такой же абсолютной властью, какой прежде располагал чжоуский ван. Благодаря таким мерам большую часть периода «Весны и Осени» удавалось сохранять некоторое подобие государственного единства.

Несмотря на падение морали и отсутствие стабильности, это был период значительного прогресса. Прежде всего, в Китае наступил железный век — через шесть или более столетий после начала использования сыродутного процесса для получения железа из руды хеттскими племенами; очень скоро китайцы значительно обогнали Запад в технологии производства железа. На Ближнем и Среднем Востоке металлургов было немного, и они ревниво оберегали свой секрет — использование древесного угля для науглероживания расплавленной железной руды; это может объяснить запоздалое проникновение металлургии на север. Самое удивительное то, что китайцам, к тому времени уже успевшим довести до совершенства свои мощные гончарные мехи, — которые позволяли поддерживать температуру, необходимую для производства литого железа, заметно отличавшегося от западного сыродутного железа, — и быстро перешедшим к производству стали, удавалось более двух тысячелетий сохранять свои знания при себе, вплоть до того момента, когда тигельная плавка была заново изобретена в Англии в XVIII веке. Дело не только в том, что на Западе производили исключительно сыродутное железо, но так же и в том, что за один раз его можно было получить не более тридцати фунтов против китайского литого железа в отливках по полтонны. Сыродутное железо превращалось в листы лишь путем долгой и тщательной ковки, в то время как китайский металл можно было отливать: доступный и дешевый, он использовался для изготовления кухонной посуды, оружия, сельскохозяйственного инвентаря, упряжи для лошадей и скота. Его также превращали в плужные лемехи, поскольку к этому времени уже появился плуг.

Распространение технологии производства железа среди княжеств способствовало укреплению независимости их экономик. Самым богатым было княжество Ци, которое, кроме получения дохода от продажи железной руды, снабжало весь восток страны солью, что добывалась выпариванием морской воды, и этот промысел по приказу князя стал государственной монополией. Разница в благосостоянии княжеств дополнялась многими другими различиями, с которыми мог столкнуться путешественник: местные диалекты, системы мер и весов и даже ширина дорог. Но, вероятно, больше всего такого путника поразило бы единство цивилизации, поскольку та всегда имела связи со своим прошлым и, как дерево, на протяжении своей жизни нигде не прерывалась и не увядала, а лишь пускала то там, то здесь новые ветви, еще больше ее укреплявшие.

В основание этой цивилизации было заложено почтительное отношение к родителям, вскормленное культом поклонения предкам. Общество и религия, человек и бог объединялись в семейном союзе, созданном жертвоприношением, ритуалом и неизменным статусом живых и мертвых. Этот союз обычно состоял из нескольких поколений, живущих в одном доме, где старшие родители, сначала мужчина, затем его вдова, обладали абсолютной властью, получая в ответ безграничную преданность:

Отец мой и мать породили меня,

Заботой своей окружили меня,

Они обласкали, вскормили меня,