Кисмет - [32]

— Сидевшая напротив нас женщина отчитала меня. Сказала, что выбрасывать книги нехорошо, тем более из поезда. Я пытался объяснить ей, что книжка слова доброго не стоит, и ты громко рассмеялась.

Анна вспоминает лицо попутчицы и долго еще продолжает улыбаться после того, как Пит называет ее чокнутой, вылезает из кровати и объявляет, что собирается сделать конвертики с остатками утки и соусом хойсин на поздний ужин. Он спускается по лестнице, и через мгновение Анна слышит звон посуды на кухне. В дремотной истоме она продолжает смотреть в окно, пока не вздрагивает от внезапного жужжания, доносящегося из дальнего угла комнаты. Она садится в кровати и смотрит туда, где под окном на маленькой скамеечке для ног заряжается ее телефон. В вечернем сумраке он кажется безмерно темным и плотным, почти как кромешный мрак или экзотическая материя, это ощущение усилено тем, что его не проверяли пять или шесть часов. Анне приходит в голову, что сообщение пришло от Джеффа, и ее тело содрогается, как от соприкосновения с колючей материей.

Девушка скатывается с кровати и, почти голая, пробирается через комнату. Берет телефон, вводит пароль, пролистывает рабочие столы: приложение «Кисмет» спрятано в последнем из них. У нее только одно новое сообщение.

Томас-72: «Салют! Как выходные? Жаль, что не встретились. Давай на неделе? Ццц».

Анна выходит из «Кисмет» и, опустив руку с телефоном, замирает посреди комнаты; возбуждение рассеивается, подобно оседающей после взрыва пыли. С этого места из наклонного окна открывается совсем другая картина: вместо чистого неба Анна видит беспорядочное нагромождение крыш, террас и телевизионных антенн. Нельзя отрицать, она чувствует: ее отвергли, пренебрегли ею, и говорит себе, что не стоит переживать — конечно же, Джефф не подходит ей настолько, как заключил «Кисмет», ни в коем случае. Индекс их совпадения не 81, а максимум 65, и сейчас этот тип наверняка притворяется примерным семьянином где-нибудь в Суррее — играет с детьми и врет напропалую бедной жене. Анна упорно продолжает искать объяснение молчанию Джеффа, и когда до нее через открытую крышку люка долетает запах жареной утки, сам факт существования подобных мыслей заставляет ее ощущать себя низкой, порочной, отвратительной и пробуждает мучительное чувство вины.

«Перестань валять дурака», — говорит себе Анна.

Она снова подключается к «Кисмет» и стирает сообщение от Томаса. Затем открывает список контактов, выбирает запись «Томас-72», жмет на «Удалить», подтверждает удаление. После чего без колебаний проделывает то же самое с «Джефф-81». Она подумывает избавиться и от самого приложения «Кисмет», но знает, что это та еще канитель: если партнер еще не найден, для выхода из программы — навсегда! — потребуется целая цепочка подтверждений, вторичных подтверждений, входов под паролем, ответов на контрольные вопросы. Анна решает проделать это завтра на работе, открывает электронную почту, снова забирается в постель и начинает печатать приглашение на ужин в честь дня рождения в пятницу в 19:30. Она адресует его Джаз, Хамзе, Заре и Кейру, Ингрид, Бину, Тоби и Сесиль, добавляет адрес Пита и жмет клавишу «Отправить». Потом бросает телефон и со вздохом падает на спину. Готово.

Она не чувствует облегчения, тревоги или радости избавления — на самом деле ничего не чувствует, просто лежит, глядя в окно, которое показывает тот же фрагмент чистого, но немного потемневшего неба. Снизу доносятся шипение и мерное постукивание деревянной палочки по дну сковороды, потом эти звуки внезапно стихают. Похоже, что-то отвлекает Пита от приготовления еды, и Анна представляет, как он, услышав сигнал о новом имейле в ящике, проверяет телефон. Он прочитает отправленное ею письмо, и тепло пополам с облегчением охватят все его существо, когда он подсознательно поймет, что Анна выбрала гораздо больше, чем ужин с друзьями, — она выбрала его.

ПОНЕДЕЛЬНИК

Пять дней небеса сияли голубизной, но с началом новой недели небо сереет и прячется за тучами. Однако Анне все равно; она просыпается рано и в том же энергичном настроении, в котором провела все выходные. Еще нет и восьми часов, а она уже садится на Килберн-Хай-роуд в автобус, верхний этаж которого заполнен красочным строем уборщиков и строителей, а не обычными офисными клерками в деловых костюмах. Уж на этот раз Анна точно придет на работу раньше Ингрид. Когда автобус, урча, кашляя и двигаясь рывками, добирается до центра Лондона и здания вокруг становятся высокими и серыми, под стать небу, девушка обдумывает, что сказать Стюарту об интервью, и решает сообщить, что путь был тернист, но в конце концов она добралась до цели.

Войдя в офисное здание, она стремительно шагает через пустой атриум и поднимается в лифте на третий этаж, где находит Ингрид: та сидит, подогнув одну ногу под себя; на голове наушники; пальцы, как всегда, бегают по клавиатуре.

— Твою мать, — говорит Анна, с досадой бросая сумку на стул. — Ингрид снимает наушники и приветствует ее лучезарной улыбкой. — Живешь ты здесь, что ли?

Ингрид объясняет, что в Канаде такое начало дня ранним не считается, а выходные она провела не в офисе, а «с языком на плече» предавалась развлечениям по всему городу — надо же было отметить как следует отъезд Сэма из Британии. Когда Анна снимает пальто и усаживается за свой стол, Ингрид рассказывает об ужине на последнем этаже небоскреба около станции метро «Ливерпуль-стрит». У Анны появляется нехорошее предчувствие — небось сейчас опять придется смотреть фотографии, и этот момент не заставляет себя ждать: Ингрид хватает телефон и демонстрирует снимки. Анна невольно испытывает зависть, увидев панораму города с такой высоты, а также Ингрид и Сэма, окруженных другими улыбающимися парами, которые сидят за столом, уставленными вычурными тарелками с азиатской едой, почти в километре от земли.