Кисмет - [29]

Анна фотографирует чемодан своим старым цифровым аппаратом, поскольку ее телефон заряжается в спальне. Она снимает со всех сторон, крупным планом берет оставшийся корешок от оторванного ярлычка с именем, затем откладывает фотоаппарат в сторону и приседает около чемодана на кончиках пальцев. Ага, здесь имеются две молнии, и она открывает их — одну влево, другую вправо. Наружу просачивается прелый запах, словно она разрезала резину или сыр. Анна не обращает на это внимания и, немного помедлив, откидывает крышку. Прежде чем глаза успевают разглядеть темное содержимое, вонь гнили ударяет Анне в нос — она встает и отворачивается, прикрывая рукой рот.

— Плесень, — констатирует Пит, прислоняясь к дверному проему.

Анна смотрит на него, пытаясь сообразить, давно ли он стоит там и наблюдает за ней, потом обращает взгляд к чемодану. Черное содержимое представлено слежавшимися предметами одежды, и она двумя пальцами брезгливо, как испачканный подгузник, берет один из них. От общей массы отделяются черные джинсы, испускающие отвратительный запах сырости.

— Фу! — восклицает Анна, бросая брюки и тряся рукой.

— Плесневый гриб, — повторяет Пит. — Расплодился повсюду.

— Не хочешь сделать что-нибудь полезное? Мне нужны резиновые перчатки, пакеты для заморозки и корзина для грязного белья.

Пит козыряет, и к тому моменту, когда Анна поднимает оба окна, возвращается с нужными предметами. Анна расстилает на столе вчерашнюю Guardian и, надев перчатки, вытаскивает по одному предметы одежды: тяжелую вязаную фуфайку, два шерстяных джемпера, темно-серую толстовку с капюшоном, еще одну пару джинсов, пять футболок и очевидный источник жуткой вони — плавательные шорты, полностью покрытые бледной плесенью, как мхом.

— Кое-что из этого мне подойдет, — произносит Пит у нее за спиной, и Анна шикает на него.

Она фотографирует каждую вещь, проверяет карманы, а затем бросает одежду в корзину для белья. В процессе работы воображаемый человек у багажной вертушки начинает обретать зримые черты: это мужчина, предпочитающий носить черное или темно-серое, и в то время как размер всей одежды М, покрой футболок и жилета говорит о том, что у него мощные мышцы. В джинсах обнаруживается рваный кусок газеты, смятый в маленький комок. Анна разворачивает его и находит высохшую жвачку, а на обрывке читает фрагмент предложения, кажется на испанском, — quando você encontrar a melhor maneira — и дату: 12.02.2013. Девушка делает снимок и кладет находку в пакет для заморозки, так же как все остальные мелкие вещицы, разбросанные по чемодану: раздавленные пакетики аспирина, очки для плавания, карманный калькулятор, несколько ручек и карандашей, все еще работающий фонарик. Всю одежду девушка относит на кухню и кладет стирать, потом моет руки, наливает себе чашку чая и несет ее в гостиную, где бочком садится с ноутбуком на диване. Компьютеру и камере требуется несколько секунд, чтобы соединиться, но вскоре они начинают обмениваться данными, и когда на экране появляется первый снимок, Анна внезапно чувствует гордость. Она осуществляет свой замысел. Не думает о нем, не говорит и не планирует, а на самом деле воплощает в жизнь. Это кульминация двух последних дней, одновременно радостных, расслабляющих и плодотворных, когда каждый час был использован с максимальной пользой. Словно впервые за все годы она поняла, для чего созданы выходные.

В пятницу вечером, расставшись с Джеффом, Анна вернулась домой. Пит сидел на диване, рядом с ним лежал учебник. На этот раз вина заявила о себе внезапным чувством всепоглощающей нежности, которая побудила ее к долгому объятию. Он немедленно понял: случилось что-то неладное, — и она сказала ему, ни чуточки не соврав, что интервью прошло ужасно, просто кошмарно. Пит стал ее успокаивать — он всегда умел ее утешить, даже в первые дни их совместной жизни, вскоре после того, как умер отец Анны, — и убедил ее пойти с ним в новый вьетнамский ресторан в Кентиш-таун, где они могли «спокойно все обмозговать».

За ужином они говорили только о неудаче с интервью. Анна изложила Питу случившееся во всех мучительных подробностях, рассказала, как Сахина неуклонно отказывалась отвечать на ее вопросы и давала ответы, идущие вразрез с корпоративными ценностями, которые должна пропагандировать статья. Когда она закончила, Пит воздержался от прямых советов, но рассказал ей о «мысленном инструменте» под названием «петля решения проблем», который может помочь найти выход из положения. Анна знала, что он потчевал ее приемами из учебников, разработанными для обучения отсталых или неуправляемых четырнадцатилетних подростков, но все же это придало ей немного оптимизма.

Весь вечер Анна пропускала слова Сахины и ценности «Брайтлинга» через петлю решения проблем, видимо, до тех самых пор, пока не уснула, поскольку, когда утром в субботу проснулась, ответ был уже готов: она включит в статью и то и другое. Надо сопоставить неоспоримо успешную деятельность Сахины, которая олицетворяет ценности бренда «Брайтлинг», с категоричными высказываниями, сделанными ею во время интервью, и, столкнув эти противоречащие друг другу материалы, показать сложный, конфликтный характер архитекторши. Анна вскочила с постели и принялась наспех записывать эту мысль в блокнот, в шортах и майке сидя прямо на полу в спальне, словно опасалась, что идея может внезапно улетучиться. После завтрака она засела за работу: сделала расшифровку записи с диктофона и поделила ее на части, которые внедрила в предысторию Сахины. К обеду черновой набросок статьи был готов, и Анна так обрадовалась, что решила отдыхать до понедельника и вышла на пробежку. Она дважды обежала квартал, на пути домой купила газету и, сполоснувшись под душем, надумала заняться генеральной уборкой. Анна таскала пылесос, тряпку и средство с пульверизатором из комнаты в комнату, избавлялась от пыли и чистила квартиру, доводя себя до состояния, близкого к эйфории. Она почти не вспоминала о своем телефоне, или о «Кисмет», или о встрече с Джеффом-81, а когда вспоминала, то поздравляла себя с тем, что не думает о них. Остановилась она лишь тогда, когда наткнулась в спальне на блюдце с иностранными монетами, скрытое запоздавшей поздравительной открыткой к Рождеству от родителей Пита. Анна села на кровать и стала водить пальцем по пыльным форинтам, рупиям, кронам, евро и центам, лежавшим вперемешку. В голове у нее быстро сменяли друг друга кадры: гостиничные номера, пляжи, поездки на моторикше, походы в джунгли, площади средневековых городов, автобусные экскурсии, торг на восточном базаре, злые бродячие собаки, залы аэропортов и, конечно, рестораны — бесчисленные, бесконечные рестораны. Климат, цвета и сюжеты отличались огромным разнообразием, но все эти впечатления объединяло волнующее душу чувство путешествия, свободы, дыхания полной грудью, а также фигура Пита: он был в каждой сцене, примечательно, что всегда слева и где-то за кадром, но неизменно ощущалось его верное, надежное присутствие, их союз был словно осью, вокруг которой вынужден вращаться мир.