Кисейная барышня - [12]

Но мои-то чувства в расчет не принимались. Поэтому размеренно, в такт шагам, я поведала своей наперснице о судьбоносной встрече со светлейшей особой.

— Красиво, — решила Маняша. — После сможет сочинить, что с первого взгляда к тебе воспылал. Мужеский пол на эдакие знаки судьбы падкий, вот, помнится, фильма еще такая была про пиратского капитана и прелестную рыбачку.

У начала знакомой тропинки нагнали нас гулкие звуки гонга. Значит, уже полдень, и обитателям отеля предлагается переодеться к обеду, который накроют в столовой ровно в половине первого. Обычай старинный и выполняется он неукоснительно. Опоздать к обеду — скандал и моветон, лучше уж совсем трапезу пропустить, чем явиться, когда салфетки разложены на коленях, а предупредительные официанты обносят кушаньями. Вот и сейчас вся фланирующая на свежем воздухе публика устремилась к отелю. Хорошо, что мне сей момент не придется толкаться в дверях, приминая чужие турнюры.

— Фимочка, что происходит? Говорят, ты захворала?

Со вздохом, я обернулась. Терпеть такого обращения не могу, и только одной особе оное спускается. Наталья Наумовна, моя драгоценная кузина, взволнованно дышала от энергичной ходьбы, гризетка Лулу за ее плечом изображала ажитацию.

— Ах, полно, Натали, — безмятежно улыбнулась я. — Однако как скоро разносятся слухи в нашем крошечном обществе.

Кузина поморщилась. Барышне слухами интересоваться не пристало, тут она дала маху, как и в том, что поздороваться забыла.

— Бонжур, моя дорогая, — перешла она на французский, — нам необходимо поговорить.

— Как тебе будет угодно, дорогая…

Маняша вполголоса передразнила:

— Шерочка с машерочкой! Шери, ма шери… — И отвернулась, громко велев работникам подождать.

Лулу почтительно отошла, поглядывая на няньку с высокомерным недоумением.

— Это скандал! — сразу взяла быка за рога Наталья Наумовна. — Незамужняя девушка наедине с мужчиной… без чувств… твоя репутация погублена…

— Ах, дорогая, — всплеснула я руками. — Карл Генрихович — старик и, ко всему, лекарь. Неужели все так серьезно?

— Лекарь?

— Несомненно, в противном случае ему вряд ли удалось бы дослужиться до коллежского асессора.

Горничная прислушивалась к нашей беседе, забавно вытягивая шею. Понятно, откуда сплетня пущена, но и как с ней справиться — яснее ясного. Какое счастье, что Болван Иванович не самолично меня в «Чайку» приволок, надо будет его супруге какой-нибудь гостинец передать. Да и лекаря отблагодарить не помешает.

— Всему виною корсеты, — сказала я с нажимом в сторону кузининой гризетки. — Совершая утренний моцион, я ощутила в груди стеснение, сознание помутилось, и я лишилась чувств. На счастье, оказавшийся неподалеку Карл Генрихович…

— А где была твоя нянька в этот момент?

Ах, какая незадача! Где она была? Захворала?

Я придирчиво оглядела цветущую Маняшу. Никто не поверит. Да и многовато нас, хворых, тогда получится на квадратный аршин.

Тут Наталья Наумовна задергалась, замахала руками.

— Натали, дорогая?

Кузина наконец нашла носовой платок и прегромко в него чихнула.

— Ав-р-р?

Я опустила глаза.

Гавр чинно сидел на тропинке, расставив передние лапы в балетную позицию. Я прекрасно помнила, что запирала его в апартаментах, но разбойнику каким-то чудом удалось выбраться.

От подъездного входа донесся громкий голос господина Зорина, он спрашивал портье, не видал ли тот полосатого котика, которого упустила нерасторопная отельная горничная. Я ощутила приближающуюся катастрофу. Сейчас шумный майор обнаружит «котика» с его невольной хозяйкой подле и в своей обычной нахраписто-добродушной манере примется ставить меня в неловкое положение.

— Моя драгоценная, — я схватила Натали за руки, — прости, ни мгновения промедлить не в силах. Доктор прописал мне моцион вместо обеда…

Я отодвинула кота ногой, всхлипнула и почти побежала вверх по тропинке.

— Маняша!

Та, поняв с полуслова, подогнала работников. Холм мы преодолели галопом.

— Корсет? — запыхавшаяся нянька умудрилась хмыкнуть. — Ничего поумнее придумать не смогла?

— А ты, я погляжу, навострилась во французском наречии?

— Чего там непонятного? Скандаль, корсет да «ля» не забывай прибавлять. Только сроду ты этой пакости не носила.

— Остальные о том не знают, так что скушают — не поморщатся. Наталье Наумовне тоже, знаешь ли, не с руки, если про меня сплетни пойдут. Я ей просто наилучшее объяснение предложила из возможных.

Место я отыскала без затруднений.

— Здесь спуск, за кустами.

Парни принялись разматывать веревку.

— А Гаврюша-то где? — вдруг вспомнила Маняша.

— Да какая разница?

— Ав-р-р!

Он сидел у моих ног, будто вот так вот сидя и перенесся с дорожки на каменный брег.

— Только тебя здесь нам недоставало, — сообщила я разбойнику, наблюдая, как рослый белобрысый парень спускается вниз, обвязанный за пояс канатом.

Разбойник гортанно ответил что-то на своем кошачьем наречии. Парней я тоже не понимала, они переговаривались на местном диалекте, то ли куршском, то ли самландском.

Вот и сейчас, тот, которого опустили, громко прокричал товарищам, будто камешками в железной кружке погремел.

— Мыкос не нашел ничего, барышни, — перевели нам любезно. — Спрашивает, можно ли подниматься.