Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства - [9]

. Помимо прочего, работы А. В. Серегина в определенной степени обобщают исследования идеологии русских правоцентристов и других правых, однако исследование на сегодняшний день остается лишь в формате диссертационного исследования, не оформленного в законченный монографический труд. Гораздо сильнее работ Серегина — труды петербургского исследователя П. Н. Базанова. Среди отечественных эмигрантоведов именно этот исследователь написал наибольшее количество работ по русским правым. Разработанный этим автором категориальный аппарат для разделения русских правых на политические группы следует признать наиболее соответствующим действительности. Работы О. В. Марченко, В. А. Митрохина и других на сегодняшний день не расширяют историографическую базу исследования, а чаще всего повторяют известные положения, не подтверждая их дополнительными историческими источниками из архивных собраний. К сожалению, более историография легитимистского вопроса не расширяется, однако хочется думать, что это лишь временное явление.

Стоит отметить, что на данный момент в силу целого ряда обстоятельств в полной мере исследовать деятельность Российского Зарубежного Съезда 1926 года не представляется возможным. Известно, что накануне работы съезда и в процессе его подготовки велись достаточно тяжелые переговоры П. Б. Струве и сторонников созыва съезда с представителями Торгово-Промышленного и Финансового Союза. Материалы союза, хранящиеся в архиве Дома Русского Зарубежья им. А. Солженицына (Ф. 019), остаются не описанными и не открытыми для исследователей, однако следует предположить, что именно в этом фонде могут находиться ключевые документы по истории данной организации, и публикация документов этого фонда может существенно расширить источниковедческую базу выбранного нами вопроса. Следует также обратить внимание на неполноту исследования процессов истории правого дела в 1920–1925 гг. Несмотря на отдельные публикации, написанные монографии и статьи, до сих пор в историографии не сделано попытки рассмотреть процессы взаимодействия ВМС с другими монархическими организациями в истории русской правой эмиграции с точки зрения логической последовательности и комплексно. В частности, практически не разработан вопрос о деятельности отдельных политических партий правого толка. Остается много вопросов об истории Русской монархической партии во Франции, истории Высшего монархического совета, Союза объединенных монархистов, Русского народно-монархического союза (партии конституционных монархистов) и более мелких кружков и клубов правого толка на всей территории русского рассеяния. В соответствии с этим не исследована в полной мере и идеологическая база русских правоцентристов, идеология которых формировалась не только на основе взгляда правых, но и конституционно-демократического крыла эмиграции. Вовсе остаются неисследованными в отечественной историографии вопросы о взглядах европейских политиков и общественных деятелей на деятельность русской эмиграции. Практически полностью отсутствует взгляд на русских беженцев с точки зрения повседневности со страниц европейских печатных периодических изданий. Во многом открытым остается вопрос о взаимоотношениях русских правых и европейских правых политических партий. Раскрытие данной проблемы не менее важно для историков, т. к. в 1920-е гг. на страницах разных периодических органов, сводок Иностранного отдела ОГПУ неоднократно публиковались утверждения о наличии взаимоотношений между политическими партиями Зарубежной России и стран Западной Европы. В частности, несмотря на публикации в газете «Возрождение» материала о Ш. Моррасе и «Аксьон франсез», данные взаимоотношения до сих пор не отслежены, хотя могут представлять большой интерес со стороны исторического сообщества.

«Мы не поняли того, что помощь белым армиям

являлась залогом победы над тем злом,

которое угрожает всему цивилизованному миру», —

французский военный корреспондент Ш. Риве (1920).

Глава I. Народ эмиграции: какой он?

Русская эмиграция формировалась не одновременно и не равномерно на всей территории русского рассеяния. Основные центры русской эмиграции в Европе и на Дальнем Востоке привлекали всех вынужденных уехать из России беженцев, в этих же местах происходило формирование и кристаллизация общественных и политических организаций, которые стали в геометрической прогрессии возникать в русской эмиграции. В данном случае следует отметить, что эмиграция распределялась как на основе социально-экономических условий, так и на основе закрепившихся старых связей эмиграции со своими родственниками. Последнее наиболее характерно для представителей аристократии, которые в массовом порядке прибывали на территорию бывшей Германской империи. Несмотря на то, что после Ноябрьской революции 1918 года Император Вильгельм II отрекся от престола, после чего последовало отречение от престолов представителей местных династий, некоторые прерогативы для проживания здесь местных аристократов все же сохранялись. М. Е. Ерин об этих событиях в Германии писал следующее: «Повсюду в Германии исчезали старые династические властители, без большого сопротивления, почти добровольно. Это бесшумное исчезновение респектабельных институтов было событием, которое поразило многих современников. Да и падение самой монархии Гогенцоллернов произошло в одночасье, обыденно, быстро, под натиском массового недовольства. Под бременем войны монархическое государство власти полностью уничтожило свою легитимность»