Киреевы - [23]

Он помог потрясенной горем Марии Михайловне выйти из дома и, бережно поддерживая ее под руку, усадил в машину. Всю дорогу до больницы он думал: останется ли жива Наташа? Он готов был отдать ей свою кровь… всю жизнь… Только сейчас понял, что навсегда, навеки любит ее.

В приемной их встретил врач. Мария Михайловна и Андрей бросились к нему, будто он держал в руках хрупкую Наташину жизнь.

— К больной пустим только мать, — сурово предупредил врач. Киреева надела халат и ушла в палату к Наташе.

Андрей долго ждал Марию Михайловну, но она не вернулась. Ей разрешили остаться у дочери: состояние Наташи было очень тяжелое.

Ночь Андрей провел у Киреевых. Он лежал в кабинете на диване и без конца перебирал в памяти все детали короткого рассказа шофера. Как могло случиться такое несчастье?

Нескоро узнал он, что пришлось пережить Наташе.

…Когда кончились лекции, Наташу вызвал секретарь комсомольского комитета Ефимов.

— Садись, Киреева, — предложил он. Его тон заставил девушку насторожиться.

— Что ты скажешь по поводу вот этого заявления? — он взял со стола лист бумаги, исписанный с обеих сторон. — Утверждают, будто ты скрываешь свое действительное социальное происхождение, что твой отец не летчик Киреев, а некий Чернышев, проживающий за границей.

Ефимов пристально посмотрел на Наташу.

— Я ничего не понимаю! — губы Наташи задрожали от сдерживаемой обиды.

— Да ты успокойся… Мы разберемся…

Наташа спустилась в раздевалку, надела пальто и вышла на улицу. Портфель с книгами остался в аудитории. Но она не вернулась за ним. Все что угодно, только не встречаться сейчас с товарищами. Единственно, кого она хотела видеть как можно скорее: мать… Только мать поможет ей разобраться, чем вызван этот гнусный донос.

Холодный ветер освежил разгоряченную голову. Но тут же вспыхнуло мучительное сомнение…

Как на экране увидела Наташа портрет, висевший в ее спальне. Она с детства привыкла с уважением и восторгом произносить имя этого человека. Но ведь он давно погиб. И он — герой… Причем тут заграница? И почему выдумали, что Чернышев ее отец? Это уже совсем нелепо.

Улица плыла в тумане. Ноги дрожали.

Вот уже виден поворот в знакомый переулок. Остается перейти площадь. Наташа делает последние усилия, бежит не оглядываясь. Предостерегающие автомобильные гудки. Она их не слышит…

Светлосерый ЗИС задел ее крылом и бросил на тротуар. Сильный удар головой об асфальт, и Наташа потеряла сознание…

Перепуганный шофер, затормозив машину, поспешно поднял девушку. Он узнал ее, так как часто возил Киреева с завода на квартиру.

Больница находилась совсем близко, шофер бережно положил бесчувственное тело девушки на сиденье и дал полный газ.

…Прошло несколько длинных тягостных дней, прежде чем выяснилось: Наташина жизнь вне опасности.

Девушка все еще металась в жару и шептала обескровленными губами:

— Неправда! Неправда!..

«Что это значит? Что случилось с моей Наташей, какой ужас переживает она?» — с тоской спрашивала себя Мария Михайловна.

Врачи ежедневно напоминали Киреевой: когда ее дочь начнет приходить в себя, придется проявить крайнюю осторожность.

Вначале Наташа была такой слабой, что все время лежала и с трудом произносила отдельные слова. Постепенно силы восстанавливались: Наташа училась ходить и говорить.

Вскоре Мария Михайловна узнала причину Наташиного состояния.

По ее просьбе Андрей поехал в медицинский институт выяснить, не было ли у Наташи каких-либо неприятностей, ведь под машину она попала, возвращаясь домой после лекций.

Студентки направили Родченко к секретарю комсомольской, организации Ефимову, который последним перед катастрофой видел Наташу.

Узнав, что посетитель вырос в семье Киреевых, Ефимов рассказал ему о доносе.

— Грязная, неумная выдумка! — вспыхнул Андрей.

От Марии Михайловны он не скрыл своего разговора с комсоргом.

— Андрюша, мы поговорим с тобой об этом позднее, — заволновалась Мария Михайловна. — Сейчас я только о Наташе могу думать, о ее здоровье.

На другой день пришел в больницу Глинский.

Мария Михайловна сначала колебалась, говорить ли ему о доносе.

«Нет, я не вправе скрывать это от человека, любящего мою дочь», — решила она.

Выслушав Марию Михайловну, инженер изменился в лице. Сдавленным голосом он с трудом произнес:

— Скажите, чем я могу быть полезен?

— Спасибо, Сергей Александрович. — Киреева: благодарно пожала ему руку.

В этот трудный период, когда Наташина жизнь сначала висела на волоске, а потом медленно и неуверенно крепла, Сергей Александрович сделался незаменимым для Марии Михайловны. Она советовалась с ним, давала ему поручения. Лицо инженера, постаревшее, измученное, с болезненно блестевшими глазами, поразило Марию Михайловну. Сергей Александрович выглядел, словно перенес тяжкую болезнь.

В ночные часы он говорил сам с собой:

«Если Наташа умрет, — не переживу ее смерти. Это я, я убил… Но я не хотел, не мог же я знать, что из-за этого она попадет под машину. Она должна выздороветь! Ее спасут, обязательно спасут!»

Андрей тоже проводил тяжелые бессонные ночи в тревоге за любимую. Днем заходил в больницу и всеми силами старался чем-нибудь помочь Марии Михайловне. Но он был свой, его заботливость казалась естественной.