Кинжалы Джезма - [9]

— Что теперь, Конан? — в сером свете шемит походил на горного гоблина, удивленного что свет проник в его пещеру.

— Я думаю, нам нужно быть ближе друг к другу… Послушай!

Над утесами прокатился отраженный эхом звук труб, который они слышали предыдущей ночью, но сейчас намного ближе: резкий крик гигантской трубы.

— Нас не заметили? — обеспокоился Тубал, сжимая свой нож.

Конан пожал плечами.

— Видно нас или нет, но нам нужно сами осмотреть что там на утесе, перед тем как карабкаться на него.

Он указал на выветрившуюся скалу, которая возвышалась словно башня между более низкими собратьями. Друзья быстро взобрались на нее так, чтобы ее масса была между ними и противоположными утесами. Она была выше, чем утесы. Затем они легли за острыми шпилями скалы, наблюдая сквозь розовый туман набиравшего силу рассвета.

— Птеор! — выругался Тубал.

С этой точки была видна настоящая природа противоположных утесов. Они представляли собой сторону гигантского горного блока, который поднимался отвесно над окружающим его уровнем на четыреста или пятьсот футов. Его вертикальные бока казались неприступными, если не считать тропы, проложенной в камне. С востока, севера и запада он был опоясан разрушившимися утесами, отделенными от плато ровной поверхностью каньона, ширина которого менялась от трехсот шагов до полумили. На юге плато примыкало к гигантской голой горе, чьи мрачные пики возвышались над окружающими вершинами.

Но наблюдатели обращали мало внимания на эти топографические особенности. Конан ожидал что-нибудь обнаружить в конце кровавого следа: группу навесов для лошадей, пещеру, может даже грязную деревушку, приютившуюся на склоне холма. Вместо этого они увидели город, сверкающий куполами и башнями в розовом рассвете, словно волшебный город магов, взятый из какой-то сказочной земли и перенесенный в это дикое место.

— Город демонов! — крикнул Тубал. — Это колдовство и магия! — Он щелкнул пальцами, чтобы защитить себя от злых заклятий.

Плато было овальным, около полутора мили в длину с севера на юг и чуть меньше мили с востока на запад. Город был расположен ближе к южному краю, словно выгравированный из темной горы, стоявшей за ним. Большое сооружение, чей багряный купол переливался золотом, блестело в рассветном свете. Оно возвышалось над каменными домами с плоскими крышами и группками деревьев.

Киммерийская кровь в жилах Конана забурлила от представшей ему удивительной сцены, контраста темных утесов, серой массы и света яркого города. Город пробуждал зловещие предчувствия. Блеск его пурпурных, позолоченных куполов был какой-то мрачный. Черные, разрушившиеся утесы очень подходили к нему. Это выглядело так, будто город древней, демонической магии поднимался зловещим блеском посреди руин и разрушения.

— Это должно быть крепость Прячущихся, — прошептал Конан. — Кому придет в голову искать подобный город в необитаемой стране?

— Но даже мы не можем сражаться против целого города, — проворчал Тубал.

Конан замолчал, изучая открывшийся вид. Город был не таким большим, как показалось на первый взгляд. Он был компактным и не был обнесен стеной. Парапет по краям плато — вот и вся его защита. Двух— и трехэтажные дома стояли между удивительных рощиц и садов — удивительные, потому что плато выглядело как твердая скала и не имело почвы для растительности. Наконец, он принял решение и сказал:

— Тубал, возвращайся обратно в наш лагерь в ущелье Призраков. Возьми лошадей и скачи в Кушаф. Скажи Балашу, что мне нужны все его мечи, пройди с казаками и кушафцами через трещину и спрячьтесь в этих ущельях, пока не получите сигнал от меня или не узнаете, что я мертв.

— Да чтоб Птеор сожрал Балаша! А как же ты?

— Я иду в город.

— Ты с ума сошел!

— Не беспокойся, мой друг. Это единственный путь освободить Нанайю живой. Затем мы можем придумать план атаки на город. Если я останусь жив и свободен, я встречусь с вами здесь; в противном случае ты с Балашем поступайте по своему собственному усмотрению.

— Что ты собираешься сделать с этим гнездом дьяволов?

Конан прищурил глаза.

— Мне нужна база для империи. Мы не можем ни оставаться в Иранистане, ни возвращаться в Туран. Почему бы мне не обосноваться в этом неприступном месте? А теперь иди.

— Балаш не любит меня. Он плюнет мне в бороду и я убью его, а его собаки убьют меня.

— Он так не сделает.

— Он не придет.

— Он пройдет и сквозь Ад, если я пошлю за ним.

— Его люди не пойдут; они боятся дьяволов.

— Они пойдут, когда ты скажешь, что эти дьяволы — это обыкновенные смертные.

Тубал подергал свою бороду и наконец сказал настоящую причину, почему он не хотел оставлять Конана.

— В этом городе с тебя живьем сдерут кожу!

— Нет, я противопоставлю обман обману. Я представлюсь беглецом от гнева короля, разбойником, ищущим убежища.

Тубал исчерпал свои аргументы. Ворча себе в бороду, толстошеий шемит стал карабкаться вниз и исчез в ущелье. Когда он исчез из виду, Конан тоже спустился и пошел по направлению к утесам.

3. ПРЯЧУЩИЕСЯ

Конан достиг подножия утесов и начал подниматься по крутой дороге, не обнаружив ни одного человека. Тропа петляла между череды уклонов с низкими, массивными, циклопическими стенами вдоль внешнего края. Это была работа не иллбарских горцев; она выглядела прочной и древней, как сами горы.