Кинжалы Джезма - [11]

— Мне кажется, я знаю тебя, — сказал Конан. — Ты Антар, сын Ади. Ты был отважным воином.

Покрытое шрамами лицо зуагирца засветилось от похвалы. Затем он опомнился, нахмурился, выругал одного из своих ни в чем не повинного человека и чопорно зашагал впереди отряда.

Конан шел с видом человека, сопровождаемого почетным эскортом, и его спокойствие повлияло на воинов. Когда группа приблизилась к городу, они уже не держали свои дротики наизготовку, а несли их на плечах.

Когда они подошли к Янаидару, стал ясен секрет растительности. Плодородная почва, доставленная из удаленных равнин, заполняла углубления, сделанные в плато. Тщательно разработанная система глубоких, узких оросительных каналов, беря начало в природном бассейне недалеко от центра города, пронизывала сады. В плато, укрытом кольцом пиков, климат был мягче, чем в горах.

Дорога бежала между больших фруктовых садов и входила собственно в город — ряды каменных домов с плоскими крышами стоящих друг против друга по бокам широкой, мощеной главной улицы, с садами, примыкающими к ним. В дальнем конце улицы начиналась расщелина с полмили длиной, резко отделявшая город от гор, которые хмурились над ним и позади него. Плато было похоже на большой уступ, выпирающий из массивного склона.

Люди работали в садах или слонялись без дела вдоль улицы, наблюдая за зуагирцами и их пленником. Конан видел иранистанцев, гирканцев, шемитов и даже немного вендийцев и черных кушитов. Но ни одного иллбарца; очевидно, смешанное население не объединялось с коренными жителями гор.

Улица расширялась, переходя в сак, заканчивавшийся у южной стороны широкой стены, которая окружала дворцовое здание с пышным куполом.

У массивных, отделанных золотом ворот с бронзовым засовом не было никакой охраны, кроме пестро одетого негра, низко склонившего голову, когда он открывал главный вход. Конан и его эскорт вошли в широкий внутренний двор, вымощенный цветной плиткой, посреди которого играл фонтан и порхали голуби. С запада и востока двор был ограничен внутренними стенами, из-за которых выглядывала зеленая растительность других садов. Конан увидел высокую башню, которая поднималась до уровня купола. Ее изящная плиточная отделка блестела в солнечном свете.

Зуагирцы прошли через двор, где их остановила у дворцового портика охрана из тридцати гирканцев, сверкающих в своих украшенных плюмажем шлемами из посеребренной стали, позолоченными латами, щитами из кожи носорога и отделанными золотом кривыми саблями. Ястреболицый капитан охран коротко поговорил с Антаром, сыном Ади. По их манерам Конан определил, что никакой симпатии друг к другу они не испытывают.

Затем капитан, которого называли Захак, махнул своей тонкой желтой рукой, и Конан был окружен дюжиной сверкающих гирканцев и его повели по широким мраморным ступеням и сквозь широкую арку, дверь которой была открыта. Зуагирцы, понурившись, последовали за ними.

Они проходили сквозь широкие, тускло освещенные залы, под сводчатыми, украшенными резьбой потолками которых висели дымящие бронзовые курильницы, а покрытые бархатными занавесками альковы намекали о своих тайнах. Таинственность и неуловимая угроза скрывалась в темных, пышных залах.

Вскоре они перешли в более широкий коридор и приблизились к двустворчатой бронзовой двери, по бокам которой стояли еще более пышно одетые часовые. Они стояли равнодушно, как статуи, когда гирканцы прошли со своим пленником или гостем в мимо них и вошли в полукруглую комнату. В ней украшенные драконами гобелены закрывали стены, скрывая все окна и проходы, кроме того, в который они вошли. Под сводчатым потолком висели золотые лампы, украшенные золотой и эбонитовой резьбой.

Напротив большого дверного проема стояло мраморное возвышение. На возвышении стояло покрытое балдахином кресло, выгравированное и отделанное как трон, и на бархатной подушке, подстеленной на сиденье, сидела тонкая фигура в усыпанной жемчугом одежде. На тюрбане розового цвета блестела большая золотая брошь в форме руки, держащей кинжал в форме пламени. Лицо под тюрбаном было овальным, светло-коричневым, с маленькой остроконечной черной бородой. Конан предположил, что этот человек с дальнего востока, Вендии или Косалы. Темные глаза смотрели на кусок отшлифованного кристалла, лежащего на пьедестале перед человеком, кусок размером с кулак Конана, грубой сферической формы, но отделанный как большой драгоценный камень. Он сверкал с яркостью, не соответствовавшей освещению тронного зала, как если бы в его глубинах горел мистический огонь.

С другой стороны трона стоял гигантский кушит. Он был будто высечен из черного базальта, одетый только в шелковую набедренную повязку и сандалии, с широкой кривой саблей в руках.

— Кто это? — вяло спросил человек на троне у гирканцев.

— Киммериец Конан, мой властелин! — ответил с важным видом Захак.

В темных глазах появился интерес, перешедший в подозрительность.

— Как он пришел в Янаидар без предупреждения?

— Зуагирские собаки, которые охраняли лестницу, говорят, что он пришел к ним, клянясь, что его звал Маг Сынов Езма.

Конан напрягся, услышав этот титул, его глаза уставились на овальное лицо. Но он ничего не сказал. Бывает время и для молчания, так же как и для смелой речи. Его следующее движение зависело от слов Мага. Они могли заклеймить его как обманщика и погубить. Но Конан рассчитывал на то, что ни один правитель не прикажет убить его, не попытавшись выяснить, зачем он сюда пришел, и на тот факт, что мало кто из правителей целиком доверял своим подданным.