Киносценарии, 1982. Второй выпуск - [17]

Князь побледнел. Владимир замер, не дышал, ловил каждое слово.

— «И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать…»

Князь возбужденно перебил Арефу:

— Помню! Помню! Приплыли они в ладье… Пристали под Боричевым узвозом! Дальше!

— «…И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе…»

Лицо Владимира вдохновенно сняло, он принимал каждое слово как откровение, теснились перед глазами картины… Вот растворился, пропал, растаял голос Арефы… Вот уже прорисовалось перед его очами теремное крыльцо… и на нем сама княгиня Ольга… молодая, не та, которую он знал… вот подходят к крыльцу древлянские мужи, кланяются княгине до земли…

И захлестнуло Владимира видение…

Долго смотрела Ольга па древлян. И они стояли молча.

— Гости добрые пришли, — сказала Ольга вместо приветствия.

— Пришли, княгиня.

— Говорите, зачем пришли сюда?

Ответил старший:

— Послала нас деревская земля с такими словами: мужа твоего мы убили…

Ольга покачнулась. Порывисто прижался к матери ребенок, сын Святослав.

Старший продолжал:

— …так как муж твой, аки волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что ввели порядок в деревской земле. Пойди замуж за князя нашего, за Мала.

Ольга смотрела на древлян невидящими глазами. Дружина, челядь — все напряженно ждали исхода. В этой гнетущей тишине какой-то древлянский недотепа стал объяснять княгине:

— Имя такое — Мал. Имя князя нашего, древлянского… Мал…

Наконец заговорила княгиня:

— Люба мне есть речь ваша… мужа моего мне уже не поднять, но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими. Ныне не идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь… А утром я пошлю за вами, а вы говорите: «Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье».

…Всю ночь перед теремным крыльцом при свете смоляных факелов копали бездонную яму и землю уносили прочь.

На рассвете пришли гонцы от княгини, Свенельд и Асмуд, под Боричев узвоз и с ними мало не весь киевский люд. И сказал Свенельд:

— Зовет вас Ольга для чести великой.

Ответили, как было договорено:

— Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье.

Ответил Свенельд за всех:

— Нам неволя, князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя…

И понесли их в ладье вверх по Боричеву узвозу, облепив ладью со всех боков, как мураши майского жука. Сидели древляне в ладье подбоченясь, красуясь, величаясь, глотая слюни, предчувствуя близкий пир.

Принесли их к теремному крыльцу и бросили вместе с ладьей в яму.

Вышла Ольга. Народ расступился, пропуская княгиню. Склонившись над ямой, спросила громко, перекрывая стоны:

— Хороша ли вам честь? — Обернулась к народу, не дожидаясь из ямы ответа: — Засыпьте и сравняйте это место. А Свенельду приказала: — Свенельд, бери малую дружину, иди к древлянам и передай мои слова: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди».

Пропало видение, очнулся Владимир. Мерцает плошка, тяжело шагает вдоль стен Святослав, читает по книге Арефа:

— «…избрали лучших мужей из древлянской земли и прислали за ней…»

— Мне страшно! — вырвалось у отрока. Святослав остановился напротив Арефы, приблизил к чернецу гневное лицо:

— Не помню такого… не мог я такого забыть! Врешь ты, чернец!

Арефа встретил гневный взгляд князя спокойно:

— Не разумеют те, кто ходят во тьме, и не ведают славы господней… огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят… Читать дальше?

Князь сдержал гнев:

— Читай, не страшись! Ежели хоть одно слово неправды будет изречено…

Князь искал и не находил ту меру наказания за неправду, что хотел пообещать чернецу. И снова чернеца не смутили его угрозы:

— «Потому что звал вас и не послушались меня, направил слова и не внимали мне, но отвергли мои советы и обличений моих не приняли…»

— Читай!

— «Когда же древляне пришли…»

Снова видение окутало Владимира…

Идут на княжеский двор древлянские мужи, самые достойные. Встречает их Ольга словами:

— Гости добрые пришли! Гостюшки дорогие… Только не гоже с дороги за княжеский стол. Истопила вам баню по-белому, сама дров наколола, сама воды наносила, сама веники по весне резала. Правда, для мужа еще, для Игоря-князя… оно и к лучшему — попаритесь, похлещетесь княжеским веником…

Подвели их к бане.

— Вымывшись, придите ко мне.

Вошли довольные древлянские мужи в баню, все пятеро.

Затворила за ними княгиня двери, подперла дубовым брусом. Подала знак — ей принесли факел. Подожгла княгиня баню со всех четырех углов.

— Довольно! — оборвал крик Святослава страшное видение.

В неверном свете плошки было видно, как дрожат руки чернеца на дубовой столешнице.

Святослав был страшен:

— Пошто гневишь своего бога?! Пошто поклеп возводишь на мать мою, или не она тебя обласкала на чужой земле, грек?! Такая твоя христианская вера, значит? Такая благодарность?! — Он обернулся к сыну: — Выйди, Владимир! Я говорю с этим монахом…

— Не выйду, — еле слышно ответил отрок. — Княгиня — моя бабка. Я хочу знать правду.

Столько было твердости в детском голосе, что матерый князь опешил, не знал, как поступить.

— Добро, оставайся… Вижу сокола по лету… — И добавил, погодя, с усмешкой: — Полюбят тебя новгородцы, полюбят… И без моего меча полюбят.