Киномания - [242]

Эти слова были написаны восемь дней назад, десять дней назад… Не могу сказать точно. Но на этом мой шутливый сценарий заканчивается. Реальность начинается — начинается с потрясения. Тут уже не до игр — шутки в сторону. Я всерьез возвращаюсь к своему дневнику.

У меня в заточении начали вырабатываться привычки, распорядок, который помогает мне коротать длинные, пустые дни. Например, спать, пока меня не разбудит стук подноса с завтраком на террасе. Одна из молчаливых женщин — их было уже четыре, а одна появилась во второй раз — каждое утро оставляет там мою еду, обычно этого хватает еще и на ленч, а потом мне приносят обед. Для тюремного питания еда на удивление недурна. По правде говоря, на свободе я не питался так хорошо и регулярно. Я вижу, что пища здоровая и хорошо сбалансированная. Часто я нахожу маленькие угощения в виде закусок или десертов. И неизменно много неведомых мне плодов, орехов, ягод. Даже те, что я вроде бы узнаю, — это какие-то необычные разновидности груш, цитрусовых или бананов, известных мне по большому миру. Как я понял в ходе моих недавних исследований, поступают они из сада на другом конце острова — их любовно выращивает дряхлый старикашка, которого я там встретил.

Однажды утром несколько дней спустя после моей экспедиции на мысок произошло что-то новенькое. Мой утренний поднос прибыл, как обычно, но на этот раз вместе с корзиной, а в ней отборные плоды, среди которых обнаружилась раковина, а в ней — великолепные финики. К финикам была приложена записка. Я ее сразу же увидел — вытащил, развернул. Она была нацарапана по-английски, неровным почерком. Я прочел: «Позвольте засвидетельствовать свое почтение. Прошу вас оказать мне честь и прийти на обед как можно скорее, в любой удобный для вас вечер».

Сон у меня сразу как рукой сняло, и я на всех парах припустил за женщиной, которая уже была в нескольких ярдах внизу по тропинке. На бегу я не мог не думать, каким полнейшим дикарем стал профессор от кино всего за пять месяцев. Волосы у меня превратились в нечесаные патлы, на лице — клочья бороды, которая с трудом поддавалась стрижке ножницами (моя электробритва оказалась несовместимой с единственной розеткой в домике), кожа частично покрылась загаром, а частично шелушилась от ожога, неприкрытый член, словно живая сосиска, болтался между ног. Ибо я был абсолютно гол. Я спал голым и проводил, одинокий, большую часть знойных дней, не заботясь о том, чтобы прикрыть наготу. Все, что я надевал, через четверть часа пропитывалось потом. Так какой смысл? Женщинам-прислужницам этот вид был вполне привычен и оставлял их совершенно равнодушными. Они нередко сами приходили ко мне совершенно нагими. О да, здесь был настоящий маленький тропический рай.

Догнав женщину, я принялся размахивать перед ее лицом запиской и, тяжело дыша, требовать, чтобы она подтвердила то, во что я уверовал. «Что? Кто? Где?» Наконец она, поняв, указала на дальний конец острова. Это было приглашение от тамошнего старика. От кого же еще? Ближе к делу — я жестами изобразил проблему пересечения песчаной полосы. Есть ли другой способ добраться до него? Это она никак не могла — или делала вид, что не могла, — понять. Наконец она показала на одну сторону острова и так же жестами показала, что нужно перепрыгивать с камня на камень. Но когда я намекнул на возможность использовать их лодчонку, чтобы добраться до мыска по воде, она нахмурилась и выразительно тряхнула головой — нет, нельзя! Я так и предполагал. На лодке можно было вообще удрать с острова.

В записке было сказано «как можно скорее, в любой удобный для вас вечер». Так почему бы не в этот самый день?

Я отправился в гости задолго до обеденного часа. К этому времени я успел проложить относительно легкий путь через овраги и хорошо пометил его. Что же до песчаной перемычки, то она уже на полфута была под прибывающей водой. Следуя инструкциям женщины, я направился к указанной ею оконечности острова и обнаружил, что после одного — шириной в несколько шагов — участка, где вода доходила мне до пояса, цепочкой шли валуны или гроздья кораллов, едва покрытые водой. Вряд ли они были надежной опорой для ног — перепрыгивая с одного на другой, я пару разу сорвался в воду, — но все же этот путь оказался короче других. Ярдах в сорока начиналась подводная отмель — покрытый тиной песчаник, где вода доходила всего до колен. Скоро я оказался на территории старика.

Я нашел его за работой, но на этот раз он облачился в штаны — драные рабочие брюки. Увидев меня, он улыбнулся своей странноватой, почти беззубой улыбкой и снял соломенную шляпу, обнажив абсолютно лысую голову. Прежде чем я успел подойти и подать ему руку, он повернулся и засеменил в дом. Он что — давал понять, что я нежелательный гость? Нет, через минуту он появился, пыхтя от напряжения. Теперь на нем был еще один предмет туалета — ожерелье с черной коробочкой слухового аппарата в центре; проводки из нее уходили вдоль шеи к затылку.

— Как видите, — сказал он сухим, сипловатым голосом, — теперь мои уши работают. Наши друзья были так любезны — прислали мне батарейки из цивилизованного мира. Я заказал их после вашего появления. Они прибыли пару дней назад. Обычно в них нет необходимости.