«Кинофестиваль» длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке - [22]
На щеках, на носу и шее — множество мелких багровеньких прожилок. Как однажды сам себя отрекомендовал за ужином, «убежденный поклонник виски, все равно какой марки, лишь бы подешевле и побольше». Позже похвалился, что собирался уйти на пенсию, да попросили вернуться — начальство в «Интеллидженс сервис» пришло к выводу, что как «специалист» полковник незаменим.
Напялив маску заботливого папаши — надо признать, маска ему привычна и даже к лицу, — Джордж возил меня в Уокинг делать какие-то покупки. Я ведь очутился в Англии практически ни с чем: ни бритвы, ни носового платка. И уж, разумеется, никаких документов. Почему в Уокинг, за много миль, словно в Ист Гринстиде магазинов нет? Черт его разберет, для конспирации, должно быть, — соображения на сей счет у спецслужб бывают подчас совершенно мистические.
Как я себя чувствовал? Температура спала — раз сами спровоцировали болезнь, то и противоядие, надо полагать, знали. Остались слабость, одышка, неприятные кожные реакции. Резко, скачком, упало зрение. Но это бы еще полбеды. Главная беда, что я вообще не сознавал своего положения, был полностью равнодушен и к окружающему, и к себе. Ничему не удивлялся, ничему не радовался и не печалился. Не задавал ни себе, ни «опекунам» никаких «неудобных» вопросов, — вероятно, даже не понял еще, что слово «опекуны» надо ставить в кавычки. Уж казалось бы, вопрос, как и зачем я переброшен из Италии в Англию, не просто напрашивался, а кричал благим матом, был очевиднейшим из очевидных. Но нет, даже этот вопрос если и возникал, то не формулировался, тут же таял и ускользал.
И тот же Джордж «заботливо» закрепил это жуткое состояние, даже вывел его на новый уровень, настояв на том, чтобы перед сном я принял две большие белые таблетки: «Вы очень устали, вам нужно хорошо отдохнуть…» (В газетной публикации звучала встречная реплика: «Что это?» Честно говоря, я вовсе не убежден, что она была.) Джордж разъяснил: «Это снотворное, очень популярное у нас и совершенно безвредное», — достал таблетки из маленького конвертика, налил воды в стакан. И я выпил. Отказаться — да мне это просто в голову не пришло!
Так оно и шло: одни таблетки на ночь, другие утром, якобы от непривычного климата, а днем… Много позже, вновь по чьему-то недосмотру, я столкнулся с официантом, крутившимся подле нас в «Олд Фелбридже», и он оказался офицером МИ-5. К инъекциям больше, после дней полного беспамятства, не прибегали, разве что эпизодически, допустим, под видом анализа крови. Да и зачем инъекции, если утренние таблетки не позволяли критически отнестись к вечерним и наоборот? А уж чего мне этот лжеофициант мог подсыпать в сок или кофе, остается только гадать. Думаю, что не аспирин.
Естественно, что подобный «лекарственный режим» давал и разнообразные побочные следствия. Одно из них — волчий аппетит: сколько ни ешь, все мало. Говорят, это довольно типичная реакция на наркотики определенных групп. Проявлялись и следствия не столь невинного свойства — спазмы, сыпь, зуд. Но на сей предмет в отель время от времени наведывался врач по имени Джонатан Хант (как выяснилось потом, военный врач) и быстренько устранял неприятные симптомы, не трогая причин. Для лечения воспаленной кожи он прописывал, например, кортикостероиды в дозах, раз в десять превышающих предельно допустимые по нормам советской фармакопеи. Зуд и пятна исчезали как по волшебству, а что при этом расшатываются иммунные системы организма, ему, по-видимому, было в высшей степени наплевать.
А вскоре — день был теплый, солнечный, только опять без числа — начались допросы в Брайтоне. Город знаменит как приморский курорт и еще залом, где проводятся съезды тред-юнионов и конференции ведущих политических партий. Однако допрашивали меня, конечно же, не там, а в военных казармах на окраине. Специальный пропуск при въезде — никаких имен, только условный номер в кружочке, а затем бесконечная череда дверей, которые отпираются перед тобой и запираются за твоей спиной. Впечатление такое, что на всем этаже больше нет никого, хотя впечатление, вероятно, обманчивое. Попадаешь всегда в одну и ту же комнату, обильно оснащенную электронной и в особенности записывающей аппаратурой. Впрочем, почти каждый допрашивающий достает из кармана или из портфеля еще и собственный портативный магнитофон.
Допрашивающих было много, и они сменяли друг друга. Увы, встретил бы их не то что через год — через месяц, и никого не узнал бы, за одним исключением: бородатый блондин Джеймс (позже выяснилось, что он вовсе не Джеймс, а Майкл) навещал меня многократно и осенью и зимой, а потому оставил в памяти уже не след, а шрам. Хотя в целом зрительная память пострадала сильнее всего. Боюсь, что в прежнем качестве восстановиться ей уже не суждено: лица я и сейчас запоминаю с огромным трудом. Ни за что не поверю, чтобы этот прискорбный дефект оказался столь стойким по чистой случайности.
О чем допрашивали? Вначале о том, о чем я не мог рассказать ровным счетом ничего: о «советской шпионской сети» за рубежом, о моих несуществующих связях с советской разведывательной службой, о «злокозненных тайных заданиях», порученных мне (кем? «Литературной газетой»?) в Венеции и Риме, да и в предыдущих поездках, о которых господа оказались неплохо осведомлены. В особенности «налегали» на злополучные два дня, проведенные в Риме, на визиты в посольство и в Ватикан. С кем встречался персонально? Не было ли каких-либо «непротокольных», негласных встреч? И — тут интерес был предельно настойчив, к этому сюжету обращались снова и снова — что знаю о расследовании покушения на площади Святого Петра? Кто им руководит, какие дает указания? Какие выясненные факты остались за рамками опубликованного и какие шаги намечено предпринять в дальнейшем?
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге известного публициста Л. А. Безыменского рассматривается острая борьба двух линий американской политики в период второй мировой войны: линии поддержки антигитлеровской коалиции и линии на антикоммунистический сговор, на истощение СССР. Пока Запад оттягивал открытие второго фронта, существовал тайный фронт — а именно фронт закулисных переговоров между представителями США и гитлеровской Германии, фактически направленный против Советского Союза. Книга основана на документах, в том числе мало известных.
Документальная повесть «Эхо выстрелов в Далласе» посвящена непрекращающейся в Соединенных Штатах Америки борьбе вокруг различных политических и криминалистических вопросов, связанных с убийством в ноябре 1963 года президента Джона Ф. Кеннеди.Смысл этой борьбы предельно прост. Официальные власти стремятся не допустить раскрытия правды в преступлении века. Независимые расследователи, двигаясь разными путями, ищут истинных виновников убийства; в ходе своих изысканий они приходят к единому выводу: глава американского государства пал жертвой политического террористического заговора.