«Кино» с самого начала - [28]

– Ну нет, надо что-то новое писать, насчет готовых я что-то сомневаюсь. Ну, «Друзей» можно делать, «Восьмиклассница» – она очень простенькая, я боюсь, что будет неинтересно…

– Не комплексуй, отличная песня! – сказал Олег.

– Да?

– Конечно.

– Ты так считаешь?

– Да тут и считать нечего. Всем же нравится.

– А ты как думаешь? – спросил Витька меня.

– Слушай, ну что ты, говорят же тебе – классная вещь.

– Ну, не знаю… «Зверей» твоих сделаем…

– Да «Звери» – это фигня полная. «Восьмиклассницу» сделаем, «Папу», «Бездельника»…

– Ну, «Папу» можно. «Бездельник», наверное, пойдет…

– «Бездельника» разложим на голоса, – сказал Олег. – Будет такой русский народный биг-бит.

– Да, круто может получиться, – поддержал я.

– Может…

– «Лето» можно сделать тоже с голосами – можно мощно подать.

– Можно…

– «Осень», в смысле «Песня для Б. Г.»?

– Ну да.

– Да, это пойдет. Мне она нравится. Легкий рок-н-ролльчик…

«Песню для Б. Г.» Витька написал совсем недавно – после посещения нами квартирного концерта «Аквариума». Вообще-то она называлась «Осень», но Витька посвятил ее Борису и пел всегда в его манере – скороговоркой, отрывисто и быстро выбрасывая слова:

Последнее время я редко был дома,

Так, что даже отвыкли звонить мне друзья.

В разъездах, разгулах, конца лета симптомы

Совсем перестали вдруг мучить меня.

И я подумал, что осень – это тоже неплохо

И что осенью слякоть и сер первый снег.

И что холод ветров я буду чувствовать боком,

Опьяненный сознаньем того, что я – человек.

И этой осенью много дней чьих-то рождений,

И уж я постараюсь на них побывать,

А потом, игнорируя лужи и слякоть,

Я приду домой поздно и мешком повалюсь на кровать.

И я начал за здоровье, а кончу я плохо,

Написав наш порядковый номер – шестьсот.

С чьих-то старых столов подбираю я крохи

И не в силах понять, что принес этот год.

– Так, – сказал Олег. – Так что будем играть – акустику, как «Аквариум»? Или электричество? Аппарата-то нет.

– Ну, в идеале – электричество хотелось бы. Ты как, Леша?

– Да, конечно, надо бы делать электричество. Только вот на чем?

– Подожди, – Олег перебил мои размышления, – аппарат можно собрать кое-какой. У нас в клубе что-то можно взять (он имел в виду аппарат «Пилигрима», который до сих пор стоял на нашей бывшей базе – в подростковом клубе «Рубин»), у Дюши что-нибудь откупим.

– Ни фига Дюша не продаст – он сам все покупает, пока до киловатта не доберет, не успокоится. Ничего он нам не продаст. Надо точку искать, базу с аппаратом. В общаге какой-нибудь. А с другой стороны, свяжешься с ними – надо будет на танцах каких-нибудь им отыгрывать, – продолжал я размышлять вслух.

– Танцев мне в ПТУ хватает, – мрачно пробормотал Витька. – Достало меня гопников веселить. А покупать – покупайте. Ты, Леша, очень богатый, наверное? Такой же, как я. На какие деньги покупать?

– Да…

– Да…

– Я считаю так, – продолжал Витька, – надо сейчас репетировать, делать акустическую программу с расчетом на электричество. Чтобы, в случае чего, мы могли бы ее и в электричестве сыграть. А сейчас отработаем программу и будем делать квартирные концерты – получать деньги и их пускать в аппаратуру. У нас даже инструментов нормальных нет. А другие деньги нам пока не светят.

– Мне надо кое-что прикупить, – сказал Олег, – бонги там, всякие мелочи. Но с этим я разберусь – у меня же зарплата ничего, как-нибудь осилю.

– Вот это правильно. – Мы с Витькой улыбнулись.

– Давай-давай, прикупай.

– Ну вы уж тоже, напрягитесь как-нибудь, – сказал Олег.

– А тут напрягайся не напрягайся… Надо квартирные концерты делать.

– Сначала программу, – поправил Витьку Олег.

– Ну ладно, – решил я. – Пока мы тут в палатке сидим, сколько нам тут еще – недели полторы загорать?

– Да, полторы-две, – ответил Олег.

– Ну вот, – я продолжал, – за это время мы здесь отрепетируем что-нибудь. Приедем домой – как раз осень, сезон начинается, все люди вернутся, можно будет с квартирниками разобраться.

– Леша, а у тебя есть кто-нибудь, кто квартирниками занимается? – спросил меня Витька.

– Надо подумать. Знаешь, лучше тебе на этот счет с Борькой поговорить, с Гребенщиковым, – он тебя любит. Я думаю, он сможет в этом деле помочь. А ты случайно не знаешь, у «Аквариума»-то есть свой аппарат?

– Да вроде бы нет, – ответил он. – Если они делают электричество, то работают на чужом. Но Гребенщиков – это же фигура, я думаю, у него нет проблем с аппаратом. Нас-то никто не знает. Надо создавать имидж, делать программу – надо подойти по-западному. Был бы материал хороший, а аппарат – дело наживное.

Да, с аппаратом в те годы дело обстояло туго. Девяносто девять процентов того, что использовали ленинградские рок-группы на концертах, было самодельным – у советской фабричной аппаратуры, на которую могло хватить денег у рокеров, не хватало мощности для рокерских нужд, а та, у которой хватало, была чрезмерно дорога и практически недостижима для бойцов рок-н-ролла. И вырастали на сценах клубов и клубиков огромные самодельные гробы-колонки, дымились в глубине сцен самопальные усилители, ревели самопальные гитары с самопальными «примочками»… Такая аппаратура требовала постоянного ремонта – сработанные из ДСП колонки ломались при транспортировке, а сработанные из фанеры порой падали на музыкантов и ломали их. Усилители аккуратно перегорали на каждом концерте – все настолько свыклись с этим, что не обращали даже внимания, когда прямо на сцене, во время выступления внезапно переставал звучать один или несколько инструментов. Поскольку операторских пультов тоже у большинства групп не было, то звук в залах, как правило, был просто ужасен. Басовые динамики хрипели и дребезжали, голосов, за редким исключением, было практически не слышно, барабаны звучали где-то вдали – часто на их подзвучку не хватало микрофонов и усилителей.