Ким Филби - супершпион КГБ - [111]

Филби «освобождал» свой мозг от всего, что знал о работе американской и британской разведок. Он называл фамилии сотрудников, которых он встречал или знал, каждого известного ему агента и каждую операцию. Он описывал структуру разведок, линии подчинения, расположение служебных зданий. Филби рисовал схемы и диаграммы, описывал процедуры набора персонала и комплектования подразделений, финансового и пенсионного обеспечения. Составлял краткие биографии известных ему руководящих сотрудников ЦРУ и СИС, оценивал их сильные и слабые стороны. Все мелочи считались важными, все необходимо было вспомнить и зафиксировать. «Я освободил свою память и свои эмоции, — рассказал мне Филби. — Я составил полнейшую историю своей жизни как сотрудника разведки. Думаю, что сейчас все это находится в архивах».

И все это время вместе с Филби находился Сергей, чтобы подсказать ему, помочь вспомнить, более глубоко вникнуть в ту или иную операцию, постоянно напоминать Филби о важности этой работы. По завершении этого труда, — а он практически никогда не заканчивался, так как Филби постоянно что-то вспоминал, — КГБ знало о ЦРУ и СИС больше, чем многие руководящие сотрудники этих разведывательных служб.

Естественно, западные разведки предвидели это и сразу после побега Филби в Москву начали оценивать возможный ущерб, с тем чтобы принять меры для уменьшения его размеров. Но когда уходит разведчик такого ранга, как Филби, очень немногое может быть сделано для уменьшения ущерба. Разведывательные службы являются большими бюрократическими организациями, в которых работают тысячи высококвалифицированных людей, многие из которых получили специальную подготовку. Методы работы такой организации за ночь не изменить, сотрудников разведки быстро заменить невозможно, нельзя сразу же прекратить операции, продолжавшиеся годами. Именно по этим причинам сотрудник ЦРУ заявил мне в 1968 году, что, хотя ЦРУ знало, что Филби расшифровал многих его руководящих сотрудников, раскрыл работу целых отделов, вряд ли что можно было сделать, кроме ликвидации этих подразделений и организации работы по-новому.

Допросы Филби проводились в 1963–1966 годах. В Вашингтоне он работал с 1949 по 1951 год, с 1951 по 1956 год был не у дел, а с 1956 по 1963 год вновь использовался СИС, но не в качестве кадрового сотрудника, а агента. Конечно, можно доказывать, что информация, которую Филби передал КГБ, устарела. Когда я поставил такой вопрос перед Филби, он с этим категорически не согласился. «Это не так. Полная бессмыслица в заявлении о том, что разведывательные знания когда-либо устаревают. Даже сегодня возникают вопросы, мое мнение по которым, мое предвидение, чувство ситуации представляют значительный интерес» [29].

Загрузка Филби значительно возросла во время второго года пребывания в Москве, когда КГБ обратилось к нему с просьбой поработать над мемуарами Гордона Лонсдейла. Филби иногда также писал статьи для советских журналов, консультировал начальников подразделений КГБ по оперативным вопросам, касавшимся Запада, писал для КГБ политические анализы, в которых излагал свою точку зрения на возможную реакцию Москвы на международные события. Мюррею Сейлу в 1967 году он заявил: «Вскоре после моего приезда в Москву, меня попросили написать документ по Африке. Это в принципе была моя первая работа по заданию КГБ. В целом я занял осторожную позицию. Молодым африканским государствам обязательно нужно предоставлять разумную финансовую помощь, но под конкретные проекты. Но я предупредил — давайте не будем глубоко влезать в их дела. Но мы влезли. Выброшены миллионы рублей.

Я оказался прав. Сейчас мы придерживаемся в Африке следующих принципов: следим за обстановкой, оказываем помощь, но никаких долгосрочных обязательств. Представляется, что китайцы действовали в Африке даже хуже нас».

В течение первых лет пребывания в Москве Филби высказал определенные критические замечания в адрес советского режима. После падения Хрущева в 1964 году он писал Элеоноре, что его беспокоит отсутствие официального правительственного заявления, объясняющего причины сделанных изменений.

«Совершенно ясно, что со стариком все труднее стало иметь дело, что он допустил ряд серьезных ошибок. Но было бы хорошо, если бы было опубликовано заявление, в котором было бы объяснено, в чем Хрущев не прав. Кроме того, совершенно необходимо воздать должное его достижениям в плане либерализации жизни в Советском Союзе и укрепления политики мирного сосуществования».

Филби иногда не мог воздержаться от шуток по адресу некоторых напыщенных советских официальных лиц. Его любимой была следующая: «Во время израильско-египетской войны один из советских высших военных чинов поехал в Каир. Командующий египетскими войсками жалостливо говорил о своей неспособности сдержать наступление израильских войск. В ответ он услышал: «Не беспокойтесь, товарищ. Используйте наш опыт в Великой Отечественной войне. Окопайтесь и ждите прихода зимы».

* * *

Первый толчок к разрыву брака Филби с Элеонорой дала ее поездка к дочери в Соединенные Штаты летом 1964 года. Она отсутствовала пять месяцев, дольше, чем ожидалось, так как американские власти по прибытии в США отобрали у Элеоноры паспорт и возвратили его только после президентских выборов. В ее отсутствие Филби все ближе сходился с Маклинами. Поскольку Дональд работал, Мелинда Маклин часто вместе с Филби ходила в театр, в магазины или просто на прогулку. Ким готовил для нее обеды, делал подарки, с симпатией выслушивал ее сетования на не сложившуюся жизнь с Дональдом. Когда разрыв брака Филби стал свершившимся фактом, Элеонора считала, что виновницей этого была Мелинда. Но причины тут гораздо глубже.