Киллеры не стареют - [5]

– Кого я вижу?! – будто от неожиданной встречи изобразил удивление Голубев и протянул Задову руку. – Здравствуй, Алексей.

– Здорово, Вячеслав Дмитрич, – Лёха широченной ладонью вяло пожал жилистую ладошку Славы. – Садись, поскучаем вместе. У меня в джипе завалялась непочатая бутылка «Сибирского бальзама». Для сугрева дернешь стопарик?

– В рабочее время не пью.

– Правильно делаешь. Я тоже за рулем не употребляю, чтобы гаишники не приставали с экспертизой: «А ну, дыхни!».

– Молодец. Чего заскучал?

Пухлощекое лицо Задова поморщилось словно от зубной боли:

– Обанкротился, бля, капитально.

– Давно?

– С августа начал чахнуть, как только молодые правители рубль уронили. Страшно подумать, что за один зеленый бакс теперь надо выложить почти два десятка наших деревянных. Скажи, где их взять?

Голубев указал взглядом на танцплощадку:

– Летом у тебя клиентов невпроворот было.

– То летом. Теперь, когда засентябрило, чтобы скакать под открытым небом, надо для куража минимум полбутылки заглотить. А я алкашей не пускаю на «скачки». Замкнутый круг получается.

– Расширяй мелкооптовый ассортимент.

– Кому он на хрен нужен! В райцентре не протиснуться между продавцов. Да и покупатели обезденежили. Государство никому ни ху-ху не платит.

– Зато начинал ты с размахом.

– Еще бы! Вложил весь свой капитал. На будущий год планировал биллиардную построить и лодочную станцию открыть. Теперь все планы женским органом накрылись. За зиму ничего от моих трудов не останется, – Задов показал на арку в конце дороги. – Там вон для украшения между столбиками висела привезенная из Новосибирска якорная цепь весом полтонны. Какие-то, извиняюсь за выражение, хуйвэнбины сначала завязали ее таким узлом, что хрен развяжешь, а потом и вообще уволокли.

– Грустная история.

– Почти, как у Шекспира: нет повести печальнее на свете… Сижу вот и размышляю, каким маневром вывернуться из кризисного положения.

– Разве, кроме покойного Писмаря, некому тебе помочь? – закинул удочку Голубев.

Задова будто укололи:

– А что Писмарь?..

– Он ведь финансировал твою развлекательную программу.

– Ты чо, Дмитрич?.. – Лёха уставился Славе в глаза. – С катушек съехал?

– Нет, с дуба рухнул, – отшутился Слава.

– Ага, с дуба падают листья ясеня… Дальше знаешь этот стишок?

– Знаю.

– Ну, а чего Писмаря мне клеишь?

– Того, что он приезжал на ночные застолья в твой стриптиз-магазин, – наугад сказал Голубев.

– Из сплетен взял или своими глазами видал?

– Если бы не видел, не говорил, – опять слукавил Слава.

– Ну и глазастый же ты… – Задов помолчал. – Пусть будет по-твоему. Приезжали иногда парни, чтобы на свежем воздухе оттянуться от дневных забот.

– Девочек ты им поставлял?

– Какие девочки в районной дыре? Из Новосибирска матильд привозили.

– Лоции Жемчуговой среди них не было?

– С какого угара Лоцка сюда поехала бы? Я ж могу про такую турпоездку мамке наябедничать.

– А вообще как она?..

– Шустрая экс-девушка.

– С чего взял приставку «экс»?

– С того, что в семнадцать лет девушек без приставки теперь не бывает, – Задов усмехнулся. – Ты; Дмитрич, чо?.. Сватать Лоцку надумал?

– Потерялась она неделю назад.

– Теперь ищешь, что ли?

– Ищу.

– Не трать зря силы. Похулиганит и вернется к мамке.

– А если не вернется?

– Тогда днем с огнем ее не найдешь.

– О чем ты с ней говорил тринадцатого сентября в Новосибирске?

– Когда?

– Когда на сороковины Писмаря ездил.

Задов нахмурил брови:

– Оставь мертвого авторитета в покое. И Лоцку я сто лет не видал.

– Свидетели видели тебя с ней у остановки метро «Речной вокзал».

– Катька Лепетухина болтнула?

– Не имеет значения, кто.

– Кроме Катьки, некому…

– Не тяни резину.

– Ох, и настырный же ты, Вячеслав Дмитрич… Ну, допустим, сошлись случайно знакомые человеки. «Здравствуй – до свидания». Вот и весь разговор.

– Случайно ли?..

– Гадом стать, не вру.

– Разве не Лоцию ты там поджидал?

– Нет, друга подъевреивал.

– Какого?

– Гарика Косача.

– Косач – это кличка?

– Фамилия.

– Кто он?

– Бывший инженер-кибениматик.

– Кто-о-о?..

Задов, поморщившись, досадливо махнул рукой:

– Запутался, бля, в иностранных словах… Кибернетик бывший, вот кто. Теперь челночный бизнесмен. Половину Новосибирска в турецкую кожу нарядил.

– Чего ты его ждал?

– Хотел тысчонок пять баксов в долг перехватить, а Гарик сам напрягает мозги, у кого бы занять деньжат на растаможку пришедшего из Турции контейнера. Кризис, понимаешь, посадил на задницу всю Россию.

Голубев вздохнул:

– Лёха, не морочь мне голову кризисом. Давай по существу дела: о чем разговаривал с Лоцией?

– Да не успели мы с ней поговорить. Подруливший на синем «Форде» Гарик помешал. Лоцка, завидев его, сразу шмыганула по ступенькам на железнодорожную платформу. Вскоре электричка подвалила.

– И Лоция уехала на ней?

– По-твоему, я пас экс-девушку, что ли?..

– Почему, увидев Косача, она «сразу шмыганула»?

– Может, на электричку торопилась, а может, потому, что Гарик на нее зверем глянул.

– С чего он озверел?

– Озвереешь, когда засыпешься круто, как последний фраер. Представь, Вячеслав Дмитрич, такую спортивную импровизацию… Косач за ходовую цену сблатовал молодую касатку заняться постельной аэробикой и, увлекшись любовными этюдами, разукрасил матильду засосами да синяками. Та, не будь дурой, мигом схлопотала медсправку о телесных отметинах и предъявила Гарику ультиматум: либо плати в тысячу раз больше, либо пойдешь в колонию за изнасилование. Есть такой распространенный прием шантажа у нынешних экс-девушек. Закрутился секс-гигант туды-сюды. Принялся сбивать цену, а матильда ни в какую: «Выкладывай баксы – и точка!». Пришлось Косачу замести свои валютные сусеки так, что теперь нерастаможенный контейнер с турецкими пиджаками ржавеет в железнодорожном тупике.