Киллеры не стареют - [12]

– Где теперь Степан Жемчугов?

– В нашем районе фермерствует. Не так давно видел Степку на элеваторе. Пшеницу нового урожая привозил сдавать. Вырядился в турецкий кожан до пяток. На шее старомодная золотая цепь с крестом, кепка а-ля Лужков. Короче, морду вымыл и «крутым» стал. Растрепался об успехах. Не фермер, блин, а кум королю и брат министру. Я не удержался от подначки: «Хорошо тебе Потехин извилины в мозгу выправил». Степка, дурь-несусветная, гордо отшил: «Они у меня никогда кривыми не были. А с Генкой Потехиным я поквитаюсь. Денег имею много, чтобы козу ему заделать». – «Киллера собираешься нанять, что ли?» – «Так я перед тобой, ментом, и раскололся! Кого захочу, того и куплю. Свои руки пачкать не стану».

– Не вмешался ли он в семейные отношения Геннадия и Татьяны?

– Ума не хватит. Просто сблефовал Сморкач в надежде, что расскажу Тане, каким козырным стал ее первый избранник.

– По словам деда Никифора, внучка его в прошлом году здесь подралась.

– Был, как говорится, аналогичный случай. Лоция приехала в гости, видимо, с деньгами. Направо и налево угощала местную детвору чипсами, жвачкой, киндер-сюрпризами и другими импортными радостями. А на Лесопосадочной улице живет алкоголичка Борщевская – «Люба-кэгэбэшница». Невысокая поджарая бабенка лет двадцати пяти. Четыре года отбыла в колонии за наводку на ограбление с убийством бизнесмена в Кемеровской области. Водку пьет, по ее словам, лет с десяти или с двенадцати и неистощима в изобретении способов добычи дармовых денег.

– Мне дед Никифор рассказывал, как ее проучили пенсионеры Молоховы, – сказал Слава.

Кухнин хохотнул:

– Тот урок не пошел Любе впрок. Заприметив богатую девочку, она подкараулила Лоцию и спрашивает: «Ты, детка, откуда приехала?» – «Из Новосибирска», – отвечает та. «Ну, а я – нештатный агент КГБ, – заявляет Люба и протягивает руку. – Будем знакомы». Лоция отшатнулась: «Извините, тетя, с агентами не общаюсь». – «Напрасно, детка. По просьбе твоей мамки, мне поручено тебя охранять. За эту услугу будешь платить наличкой ежедневно по двадцать три тысячи рублевок». – «Не много ли вам будет?» – «Ничуть. Деньги теперь дешевле грязи. Даже сантехнику при вызове меньше, чем на пол-литру, не платят». – «А когда платить?» – «Желательно каждое утро». – «Сейчас можно?» – «Давай». Лоция мгновенно размахнулась и папиным приемчиком дала «кэгэбэшнице» между глаз. Люба в полном нокауте глаза под лоб закатила. Когда очухалась, девочка наивным голоском спросила: «Тетя, может, сразу заплатить за неделю вперед?» – «Иди ты в жопу, блатячка. Без охраны перетопчешься», – пробурчала Люба.

– Отчаянная у деда Никифора внучка, – улыбнувшись, сказал Голубев. – Не знаешь, с кем она здесь дружила?

Кухнин пожал плечами:

– По-моему, Лоция не успела в райцентре дружбу завести. Несколько раз видел ее на дискотеке в клубе. Всегда была трезвая и по кустам с парнями не ползала, как другие, захмелевшие или обкуренные наркотой росомахи. Задовского шалмана в прошлом году у нас еще не было…

– К слову, Лёха Задов не торгует наркотиками?

– Пока вроде бы – нет.

– Почему «пока»?

– Махновцу надо создать видимость порядочного заведения. После, как любил говорить Наполеон, «битва покажет». На зиму, конечно, он укроется в берлогу, но будущим летом может развернуться с большим размахом.

– Беседовал я сегодня с ним. Говорит, обанкротился.

– Теперь все предприниматели слезы льют. С какой, собственно, радости ты учинил с Махновцем беседу?

– Задов оказался крайним. В Новосибирске у метро «Речной вокзал» Лёха накоротке перебросился несколькими фразами с Лоцией перед ее исчезновением. В этом блиц-разговоре Лоция будто бы упомянула какого-то Мамая, назвав его поганым киллером. А на Лесопосадочной улице, по твоим словам, живет некто…

– Ну, живет там Федот Мамаев, – не дал договорить Кухнин.

– Вот у меня сейчас возникла мысль: не есть ли кличка «Мамай» – производное от фамилии этого Федота?..

– Уголовные кликухи часто происходят от фамилий, однако ни сам старик Мамаев, ни его сыновья никак на роль киллеров не подходят.

– Сколько у Федота сыновей?

– Двое. Старший Вениамин Федотович – известный в Новосибирске адвокат. В газетах часто о нем пишут. Судя по хвалебным статьям, огребает за юридические услуги баснословные деньги и живет роскошно. В школе учился на пять классов впереди нас с Таней Шаньгиной. Младший сын Руслан – наш одноклассник. После восьмилетки поступил в суворовское училище, но на офицера учиться не стал. Ушел служить в армию. Позапрошлый год приезжал на похороны матери в погонах старшего прапорщика. Говорил, что служит контрактником в Приднестровье, где дислоцируются остатки полурасформированных российских войск.

– Проще говоря, у отца-пьяницы сыновья выросли нормальными?

– По-моему, так. Во всяком случае, не алкоголики. Да и сам Федот раньше не перехлестывал выпивкой. Спиваться он стал после смерти жены. Теперь дошел до ручки. Трезвым почти не бывает. Вениамин настойчиво уговаривал отца полечиться. Старик не согласен: «Я – не алкаш! Сила воли у меня у-у-у какая! Захочу – без леченья брошу».

– На какие средства пьет?