Киллер для Айболита - [16]

Не поддаваясь на его провокации, я заварил еще чаю и зевнул. Разбитая губа раздулась за ночь до устрашающих размеров, заставляла меня болезненно морщиться. «А как бездарно ты вчера дрался, — вновь оживился внутренний голос. — Зачем ты позволил этому долговязому Паше дважды ударить себя? Ведь сразу было понятно, кто в связке Паша – Анзор работает языком, а кто кулаками. Пашу и надо было укладывать первым, даже прежде, чем Анзор откроет свой поганый рот. Эх ты, раззява», — разочарованно произнес голос и, видимо, устав читать мне морали, смолк. И слава богу, потому что мне хотелось поразмыслить о более важных вещах, чем вчерашнее происшествие в «Хэйрози-клаб». Внутри конверта, который вручила мне официантка, записки не оказалось. Там была лишь пластиковая карта и маленький блестящий ключ с металлическим ярлычком в форме ромба. И на карте, и на ярлычке были выбиты какие-то иероглифы, а еще надпись по-английски: «Кайшиноку-банк». Содержимое конверта ничего мне не объяснило, и теперь нетерпеливый бесенок любопытства, поселившийся во мне, вовсю буйствовал, прыгая на ножках-копытцах и уговаривая поехать в «Кайшиноку-банк», чтобы на месте разобраться в назначении карточки и ключа. «Только узнать, что это такое, и все», — нашептывал мне лукавый бесенок. Поразмыслив, я махнул рукой и поддался на его уговоры. Да и глупо было бы отказываться от такой затеи, потому что ключ и карточка уже лежали в моем кармане, а предъявить их кому-нибудь из работников банка и посмотреть, что из этого выйдет, большого труда не составляло. Тут даже мой внутренний голос не нашелся, что возразить, и лишь обиженно закряхтел в закоулках подсознания.

«Кайшиноку-банк» оказался массивным зданием, выполненным в темных тонах и одним своим видом внушавшим доверие потенциальным клиентам. Оглянувшись назад и убедившись, что на пятки мне по-прежнему наступает настырный «хвост», одетый, в отличие от вчерашнего, в ярко-красную ветровку, я пожал плечами и вошел в банк. Внутри было светло, просторно и тихо. О чем-то негромко переговаривались за столами безукоризненно одетые клерки, чуть слышно гудели кондиционеры, и даже пальмы, стоящие по углам, казалось, соблюдали обет молчания, боясь лишний раз шевельнуть зеленью своих ветвей.

Молодой японец, заметив мою нерешительность, поклонился и что-то спросил.

— «Кайшиноку-банк»? — спросил я, протягивая ему пластиковую карту и ключ с биркой.

Тот утвердительно кивнул и повел рукой, приглашая меня следовать за ним. Покинув зал, мы спустились в лифте еще на один этаж и оказались в длинном, хорошо освещенном коридоре, ведущем в подземелье. «Японцы всегда были мастерами налаживать подземные коммуникации», — подумал я, торопливо шагая за своим проводником. Он свернул за угол и принялся набирать код на массивной двери. Ее створки бесшумно расползлись в стороны, пропуская нас. Я сделал шаг вперед и удивлено присвистнул. Большая комната вся была заполнена стеллажами металлических ячеек, словно в камере хранения на вокзале. Да, собственно говоря, это и была камера хранения, только гораздо более надежная.

Клерк, взяв мою карту, подвел к нужной ячейке, убедился, что карта считывается датчиками, и деликатно удалился, оставив меня наедине с громко бьющимся сердцем. Конечно, я знал, что проявлять интерес к чужим вещам нехорошо, а то, что находилось в ячейке, моим быть никак не могло. Но проклятый бесенок любопытства, этот заклятый враг благоразумия, уже толкал меня под руку, заставляя сунуть в щель ячейки пластиковую карту. Дождавшись, пока аппарат выплюнет ее обратно и довольно загудит, подмигивая маленьким зеленым глазком, я вставил изящный ключ в прорезь замка и, чуть нажав, повернул его. Дверь ячейки легко отошла в сторону, повинуясь нажиму. Вспыхнувшая внутри лампа высветила солидный черный кейс и белый конверт, плотно набитый какими-то бумагами. Сложив конверт вдвое и сунув его в карман, я занялся кейсом, точнее, его замками. Их код был неизвестен, а тот, кто передал вчера ключ от ячейки, почему-то не позаботился заодно снабдить меня шифром чемодана.

Я воровато озирался, молясь в душе, чтобы за моими манипуляциями не смотрели сейчас в камеры слежения банковские охранники. Ухватившись за дужку замка, я нажал изо всех сил, чувствуя, как немеют от напряжения пальцы. Замок обреченно щелкнул, сдаваясь; я облегченно перевел дух и откинул крышку кейса. Внутри на черном бархатном ложе покоилась разобранная снайперская винтовка с оптикой и глушителем. Ах, вот оно что! Касаясь холодной стали, я пытался определить марку оружия: на знакомую до боли СВД винтовка не походила. Значит, схрон для стрелка толстяк из бани оборудовал именно здесь, в «Кайшиноку-банке». «А что, грамотно», — хмыкнул я, захлопывая крышку чемодана и отправляя его обратно на дно ячейки. Стрелок прибывает в город безоружным, спокойно готовится к операции, не вызывая ничьих подозрений и не рискуя засветиться где-нибудь на металлоискателях; потом появляется здесь, естественно, по сугубо житейским делам — доллары, например, обменять на иены, а заодно прихватывает из ячейки кейс с винтовкой.