Киллер для Айболита - [13]

Я удивленно посмотрел на него и тут же отвернулся. В глазах толстяка плескалось неподдельное бешенство. Вот уж кто точно перегрелся, усмехнулся я, представив, как он в течение четырех часов пускал пузыри в кипятке. Здесь и не захочешь, а взбесишься.

— Чего это ты лыбишься, а? — Моя улыбка толстяку тоже не нравилась, — Ты забыл, братан, кто я такой?

— Откровенно говоря, да. — признался я, на всякий случай отодвигаясь подальше от него. Судя по всему, японские бани здорово пошатнули психику этого человека, и как ему помочь, я не знал.

— Что?! — невероятным усилием воли круглолицый подавил вспышку гнева, готовую прорваться наружу и испепелить меня. Потом он набрал полную грудь воздуха, медленно выпустил его и принялся цедить слова, чеканя каждый слог, — Ну вот что, брат лихой. Тебя рекомендовали Зиме как грамотного спеца. Правда, нас не предупредили, что с головой у тебя не все в порядке. — Толстяк выразительно покрутил пальцем у виска. Бедолага, он и не подозревая, кто из нас сумасшедший на самом деле. — Но это, как говорится, уже нюансы. Главное — это ликвидация Киная. И не вздумай, — снова яростно зашипел он, брызжа слюной и с ненавистью глядя на меня. — не вздумай водить меня за нос и уверять, будто ничего не помнишь и не знаешь. Ты все понял, говнюк?

— Ага, — кивнул я. Не спорить же мне было с этим безумцем? Хотя эпитет, которым он меня наградил, проглотить было нелегко.

— Так-то лучше, — подобрел толстяк. — Теперь слушай и запоминай. Вечером поедешь в «Хэйрози», это ночной клуб…

— Знаю, — кивнул я, чтобы немного его умаслить.

— Еще бы ты не знал! — почему-то снова возмутился он. — Молчи уж лучше. Так вот, в «Хэйрози-клаб» получишь все необходимые инструкции и прочие пожелания Зимы. Не от него лично, разумеется, а от его людей. Уяснил?

— Конечно, — заверил я, оглядываясь по сторонам в поисках своей одежды. Горячечный бред толстяка все больше приобретал какой-то метеорологически-криминальный оттенок. Судя по всему, в его обваренных мозгах зима ассоциировалась с чем-то величественным и не терпящим отговорок. — Конечно, — повторил я, поднимаясь с циновки и поспешно натягивая на себя одежду, — Вечером буду в «Хэйрози». Еще увидимся, дружище. И не вздумай больше купаться в горячей воде, тебе это вредно. Адью, — сделав ручкой, я попытался выскользнуть из бани, но не тут-то было.

Толстяк вцепился в меня пухлой мокрой рукой и мрачно посоветовал:

— Ты лучше брось свои кривлянья. Времени осталось чуть больше суток, и не дай Господь тебе облажаться, сосунок. Тогда не то что бабок за работу — своей головы больше в зеркале не увидишь, понял?

— За кого ты меня принимаешь? — пробормотал я, с трудом разлепляя его скользкие пальцы и высвобождая руку. — Я ведь профи, верно?

— Только поэтому тебя и вызвали, — с чего-то опечалился вдруг мой собеседник, — И зря, по-моему. Самим нужно было разобраться, и плевать на Сакато. Но Зима не хочет лишнего базара…

— Он совершенно прав, — авторитетно заявил я, высвобождаясь, наконец, из липкого плена его пальцев. — Все, я пошел.

Выскочив из бани, я поскользнулся на молодой траве газона, чуть не упал и вприпрыжку пустился прочь от страшного заведения, заставившего меня пережить ужас общения с маньяком. «Да, Махницкий, повезло тебе, — уже спокойно подумал я, когда баня скрылась из виду и можно было перейти на шаг, не опасаясь погони толстяка. — И спасли тебя сейчас лишь ангельский характер и терпение, с которым ты обычно выносишь болтовню окружающих. Страшно представить, что могло случиться, вздумай я вступить в пререкания с банным маньяком. Нет уж, пусть теперь поищет для себя другую жертву», — решил я, дрожащей рукой прикуривая сигарету. Странно только, откуда этот круглолицый узнал о ночном визите гостей в мой номер? А про типа на «сафари», который чуть не сбил меня утром, откуда мог знать этот маньяк? Совершенно сбитый с толку, я замедлил шаг и закурил еще сигарету, пытаясь выстроить в одно целое все те нелепости и испытания, что выпали на мою долю за последние дни.

Ночь уже выткала для Киото сиреневую ткань сумерек и бережно набросила ее на плечи утомленного трудяги-города. Люди и машины текли по его сосудам-улицам, образуя очереди и пробки у дверей увеселительных заведений, словно стремясь поскорее забыться, уйти от повседневных забот, скрывшись за яркими вывесками клубов и ресторанов. Лишь я, одинокий и грустный, неторопливо брел по остывающему асфальту, подводя итоги. По всему выходило, что в русскоязычной диаспоре Киото назревала небольшая культурная разборка, которая должна была окончиться смертью одного из противостоящих друг другу лидеров. А зовут этого лидера, если я все верно понял, Кинай. Но при чем тут я? А, видимо, при том, что враги решили заказать Киная кому-то постороннему. Вольному стрелку, работающему за деньги. И Сашу Махницкого, то бишь меня, с моим жутким умением попадать в неприятности, угораздило припереться в баню как раз тогда, когда там должна была состояться встреча стрелка с заказчиком!.. «Как будто тебе не хватало душа в отеле», — запоздало упрекнул я себя.

Если все обстоит именно так, то почему уже вчера, то есть почти за сутки до встречи с заказчиком, в моем номере появились люди, явно желающие прикончить меня? Кто они были и почему тоже приняли меня за киллера? Решение одной задачи порождало другую, и конца этой цепочки не было видно. Я остановил подвернувшееся такси, назвал шоферу свой отель и снова погрузился в раздумья. Похоже, дальнейшее пребывание под синим небом Киото становилось небезопасным. Следовало быстро собирать вещички и ближайшим поездом, автобусом, самолетом — чем угодно, хоть на велосипеде, но покинуть этот город. И желательно сделать это еще до рассвета, прежде чем заинтересованные стороны опомнятся и обнаружат мое исчезновение.