Кикимора и другие. Сказки-притчи - [4]

От гнева небесного подальше, поставили трехглавого радугой заведовать. И дело не хитрое, и на виду завсегда. Как солнышко после дождичка сквозь тучи пробиваться начнет, напьется Змей из рек и озер воды немерено и на небе дорогой разноцветной разляжется.[9] А как выльется всё из него, опять в пещеру летит.

Хоть и не благородных кровей Горыныч был, но ежели шкуру сбросит, молодцем статным оборачивается. И повадился он в виде таком в города к девам смертным шастать.

Раз вспомнил — давно на окраину княжества русского не летал. В глухомани той, по слухам, девы дюже красивые водились. Но далече земли пограничные оказалися. Пока Змей крыльями воздух месил, аж взмок весь.

Подлетел к городу, шкуру в лесу спрятал и пошел красавиц местных высматривать. Но потом от него за версту несло. Девы, как дух его крепкий учуют, носы позажимают и сбежать норовят.

Только вдовица одна посчитала, что и такой молодец ей сгодится. В дом к себе привела и баню сразу затопить велела. И так Змея вениками отхлестала да пемзой отскребла, что пот из него весь выгнала.

Банник сразу в молодце духа летучего признал.[10]

— Ты бы лучше от бабы этой ноги уносил, — Горынычу советует. — Муж её от жизни семейной на войну сбежал и голову свою в битве сложил.

— Передюжим, — Змей ему отвечает. — И не таких на веку долгом видывали.

Но шкуру к Баннику перенес всё-таки. Чтоб в случае чего под рукой завсегда была.

А вдовица тем временем водой холодной молодца окатила, квасом хлебным напоила и в дом повела. Наелся Горыныч яств сытных до отвала, медовухи напился да с устатку за столом и уснул.

Делать нечего, пристроила вдовица его на лавке, а сама спать в горницу отправилась. Наутро разбудила ласково, водицы умыться подала и опять потчевать принялась.

Понравилась Горынычу жизнь новая. Хоть и не красавица суженая его была, но телесами пышная. Как обнимешь, есть за что рукам подержаться. Думает, поживу немного, а потом еще кого-нибудь себе присмотрю.

* * *

Как после дождичка в третий раз радуга на небесах не показалася, бросились Змеи брата младшего искать. Ищут, ищут, нигде найти не могут. Пришлось старшему ветрами быстрыми оборачиваться и во все стороны земли русской лететь.

Увидел Горыныча на подворье вдовьем и вихрями вкруг него закружил. Назад вернуться требует. Смертные, мол, радугу столько времени на небе не видели. Каков урожай будет, предсказать не могут.

А Горыныч отнекивается. Подумаешь, говорит, землепашцам да пасечникам гадать не на чем. Потерпят малость, прилечу скоро.

Так и вернулся брат его ни с чем.

* * *

Надоело вдовице вскорости молодца своего кормить да ублажать, и погнала она работать его.

Змей поартачился, конечно. Только нравиться ему стала и баба эта, и жизнь сытная. Так что пришлось в поле идти — землю пахать.

Вот под солнцем палящим плетется за быком сонным, плуг ровно держать старается. В один конец поля прошел, назад возвернулся и чувствует, надоело ему занятие это. Слепней жалящих свистнул и велел им быка взад-вперед гонять, а сам под куст ракитовый спать завалился.

В полдень вдова обед ему принесла. Видит, бык сам по себе ходит, а молодец её в тенечке храпит. Разозлилась страшно и с кулаками на Змея набросилась. Только от слова ласкового и успокоилась, да и то не сразу.

Ночью, как заснули все, порешил Горыныч с полем ненавистным разделаться. У Банника шкуру забрал, Змеем летучим обернулся да когтями все его и перепахал. Наутро повел суженую работу сделанную показать. А та опять недовольна чем-то. Мол, куски земли одни вывороченные лежат, и вновь переделывать все заставила.

Плюнул Змей в сердцах. Пусть сама, говорит, ежели хочет, перепахивает.

Весь день вдова на него злая ходила. А вечером репы постной только дала и к себе не подпустила.

Понял Горыныч, что сбегать пора, и в баню отправился. А Банник ему и говорит:

— Братец твой недавно прилетал и шкуру с собой забрал.

Так и пришлось Змею горемычному и поле пахать, и стог метать, и колодец заросший чистить. За день так умается, что как только голову на подушку кладет, засыпает сразу. Так что, как брат двенадцатиглавый в следующий раз появился, с радостью в шкуру змеиную влез и назад к пещере своей полетел.

* * *

Пошла у Горыныча жизнь своим чередом. То на небе лежит, то по девкам смертным шастает. О вдовице пышнотелой уж и позабыл давно, да только судьба его о ней не забыла. После землепашества почитай три года минуло, и появился у пещеры горной Банник с мальчиком на руках.

Как родила вдовица по весне, сразу он в младенце природу духовскую узрел. Оберегал малыша как мог. Думал, может, обойдется еще все. Но к году третьему стали в мальце способности папкины просыпаться. Вот и решил тогда дух домашний, от греха подальше, к отцу его отнести. А то смертные и уморить малыша за такое могут.

Братья, прослышав о том, Горыныча оженить срочно порешили, пока он породу змеиную окончательно перепортить не успел. И змеиху дородную в жены ему подыскали. Та, правда, летать совсем не умела, но дело это наживное было. Коль лет десяток звона колокольного не слышать, крылья, глядишь, и сами отрастут.[11]

Первенец Горыныча быстро в пещере папкиной освоился и жену его за мамку родную признал. Вырос из него мужичок кривоногенький. И хоть не умел он летать, зато свистом своим на всю округу прославился. Птицы, заслышав его, замертво падали, а звери бежать врассыпную бросались. И прозвал отец его за это Соловушкой.