Киев для романтиков - [19]

Разговор в постели:

– Ты Дмитрий?

– Нет, я – Лжедмитрий.

С 1641 г. замком владел Адам Кисель. Он, являясь православным, старался уравнять права украинцев с католиками, что, к сожалению, ему не удалось. Нам постоянно говорили, что замок, несмотря на защиту оставшегося верным королю воеводы Киселя, был сожжен в 1651 г. казаками Богдана Хмельницкого. По свидетельству главного специалиста по Замковой горе Сергея Климовского, замок простоял еще несколько десятилетий, но так как он потерял свое стратегическое значение, то в конце концов обезлюдел. А его деревянные конструкции сгнили или были растащены. Сооружение сохранилось лишь на рисунках, которые можно увидеть в музеях, а гора опустела, там разбили огороды и баштаны. С 1816 г. тут было кладбище для жителей Подола, Гончаров и Кожемяк. Через полстолетия гору отдали Флоровскому монастырю, который соорудил церковь и окружил свою территорию каменной стеной. Здесь хоронили насельниц обители. А гора получила новое название – Флоровская.

У меня давно создалось впечатление, что Старокиевская гора не исчерпала до конца свой дарованный историей статус, потому что сначала разрушения Батыя и потом запустение… Впоследствии административное правление перешло на Замковую гору, в Литовский замок, где проводились робкие попытки взять власть, обрести силу, но… Киев перестал быть «матерью городов», и был скорее торжищем, факторией, чем центром абсолютной власти. Поэтому новое особое значение приобретает Замковая гора с крутыми склонами и окружающими ее узкими оврагами, по которым не было возможности подкатить стенобитные устройства. И ничего, что замок был деревянным, а не каменным, он и так был неприступным, да и кто затащит тяжелый строительный материал на его отвесные склоны.

У литовских феодалов были иные интересы и задачи. Во-первых, они не испытали влияния культуры Византии и не особенно пытались духовно подавить русичей. К тому же, более ощущая потребность в землях и подданных, они старались их оградить от внешних грабителей и налетчиков, повсеместно воздвигая замки и крепости. И по сей день нас удивляют твердыни, поставленные литовцами Кариатовичами в Мукачеве и Каменце-Подольском. Крепостное укрепление на Замковой горе, простоявшее почти три столетия и не выполнявшее угнетающую и подавляющую функцию, было всего лишь резиденцией наместника, следившего за порядком в подведомственном ему крае и оберегавшего его жителей. Уже тогда сложилось гармоничное единение литовцев и киевских русов, о котором старались не упоминать ни российские, ни советские историки. Хотя, если вспомнить, что в ХVI в. при князьях Олельковичах и при Константине Острожском были попытки усилить власть феодалов, сделать ее независимой. Ранее Олельковичи за это поплатились головами. А вот Острожский… да кто мог ему перечить, если киевский воевода был самым богатым и влиятельным в стране. Еще один пример отсутствия особого властного значения Литовского замка – киевляне не пустили воеводу Гаштольда, поставленного Великим князем Литовским Казимиром в 1470 г. Но, тем не менее, гора не получила имени ни польского феодала, ни литовского воеводы, ни даже «ревнителя православия» Острожского, а почему-то остался в памяти народа Адам Кисель. Именно тот, которого не любил Корнейчук, уважал Сенкевич и чтил Кулиш. Волынский владелец имений долгое время был киевским воеводой и старался оставить Киев под польской короной.

Замок – это не только укрепление, это прежде всего возможность отпереть его, проникнув в город, овладеть его душой, то есть его обитателями. Поэтому замок должен возвышаться над строениями не обязательно физически, а скорее духовно – над людьми, их представлениями, жизнью, бытом. Так, например, в романе Ф. Кафки замок – это власть подавляющая, и в этом преобладает символика автора. Даже место перед «донжоном», там, где «карали на горло», носило скорее литературный, опереточный характер, как в пьесе «Свіччине весілля» Ивана Кочерги. Замок как символ власти насилия и подавления не характерен для нашего города – в Киеве он главенствовал тогда, когда феодализм был прогрессивным явлением, и замок служил больше щитом, защитой, чем довлеющей над сознанием силой. Тогда была характерна симпатия населения к власти, которая, к сожалению, в последующие столетия потускнела и стала мало заметна! Да и форма нашей Замковой горы более похожа на корабль, который дрейфует среди других гор-льдин, а не айсбергов. Замковая гора не особенно возвышается над городом. Она не самая высокая из семи киевских гор, занимает как бы подчиненное положение, являясь скорее поддержкой, чем подавляя правлением и властью. Через столетия изменилась социальная формация, Киев стал губернским городом Российской империи, поэтому сменила название и гора, став на этот раз Флоровской в честь монастыря, расположенного у ее подножия. Здесь зазвучали молитвы. Но теперь Замковая гора и ее окрестности – одно из самых романтических мест Города, куда в любую погоду стремятся молодые душой! Приглашаю и вас!

Много примет связано с Андреевским спуском – можно подержаться за «Нос», есть такой на доме № 34, посидеть рядом с М. А. Булгаковым на скамейке, потереть детали памятника, прикрепить пожелание на решетку веранды дома или выпить чашечку кофе в «Подвір’ї». Но вот беда: «Решетка желаний» давно уже в Музее одной улицы, «Нос» украли, а в «Подвір’ї» – плохой кофе, и, чтобы улучшить его реализацию, придумали такой ход.