КиберШторм - [2]

— Ты говоришь так, будто это просто здорово.

Тони посмотрел на нас с Чаком и покачал головой, потягивая пиво и улыбаясь. Подобный словесный спарринг он и раньше наблюдал множество раз.

— Это просто отлично, — подтвердил я. — Городская окружающая среда более энергетически эффективна, чем сельская.

— За исключением того, что город окружающей средой не является, — принялся спорить Чак.

— Окружающая среда — это окружающая среда. Ты же говоришь о городах так, словно они самодостаточны, но это не так. Они однозначно зависят от того природного мира, что их окружает.

Я наставил на него щипцы:

— Так именно этот мир мы и сохраняем, благодаря тому, что живем в городах.

Вспомнив о барбекю, я увидел, что от жира, капающего с колбасок, опять появилось пламя, и теперь оно подбиралось к куриным грудкам.

— Я только говорю, что когда это все рухнет…

— Когда террористы нанесут по США ядерный удар? Вдарят электромагнитным импульсом?

— Или то, или другое, — кивнул Чак.

— Знаешь, о чем тебе стоит волноваться?

— О чем?

Я не должен был давать ему новую тему для его одержимости, но я не мог удержаться. Я только прочитал об этом статью.

— О кибератаке.

Взглянув через его плечо, я увидел, что прибыли родители моей жены, и ощутил лёгкую дрожь в животе. Чего бы я только не отдал, чтобы мои отношения с её родителями были простыми, но, с другой стороны, со мной им тоже было непросто.

— Слышали когда-нибудь о том, что называют «Ночной Дракон»? — спросил я.

Чак с Тони пожали плечами.

— Пару лет назад практически на всех электростанциях в стране обнаружили внедрённые в систему управления иностранные программы, — начал рассказывать я. — Как выяснилось, контролировали их откуда-то из Китая. И разработаны они были с одной целью — вывести из строя всю энергосистему США.

Чак без особого восторга посмотрел на меня:

— И? Что дальше?

— Пока, к счастью, ничего, но проблема — ваше отношение. Оно такое же, как у всех остальных. Если бы китайские националисты бегали по стране и крепили к опорам высоковольтных линий взрывчатку С-4, публика бы в сумасшествии орала и призывала к войне.

— Раньше на наши заводы сбрасывали бомбы, а теперь достаточно просто кликнуть мышкой?

— Именно.

— Видишь? — произнес, улыбаясь, Чак. — И из тебя может выйти сурвивалист.[2]

Я рассмеялся.

— Скажи мне вот что: кто отвечает за Интернет? От которого теперь зависит наша жизнь.

— Не знаю, правительство?

— Ответ — никто. Он работает, но никто за него не отвечает.

— Вот отсюда, по-моему, один шаг до катастрофы.

— Вы, ребята, меня достали, — сказал Тони, наконец, найдя возможность вставить слово. — Мы не можем поговорить о бейсболе?

— Да, не слушай ты нас, — рассмеялся я. — Мы просто дурачимся. Ты проживёшь ещё очень долго, дружище. Поверь мне.

— Я вам верю, мистер Митчелл.

— Тони, будь добр, зови меня Майком.

— Да, мистер Митчелл, — он хохотнул. — Может, уступите мне место за грилем? — Пламя на углях снова вспыхнуло, и он отпрянул в притворном ужасе. — У вас, кажется, есть дела поважнее?

— И мы предпочли бы что-нибудь съедобное на ужин вместо углей, — с улыбкой добавил Чак.

— Да, конечно, — ответил я без особого энтузиазма, кивнул и передал Тони щипцы. Я прятался за грилем, пытаясь отсрочить неизбежное.

Я оглянулся через плечо и встретил взгляд своей жены, Лорен. Она рассмеялась над чьей-то шуткой и взмахом одной руки откинула за спину длинные каштановые волосы.

Лорен всегда привлекала к себе всеобщее внимание: у неё были высокие скулы и зелёные глаза — изысканные, чётко выраженные черты её семьи, а острый нос и подбородок подчёркивали её стройную фигурку. Даже прожив с ней пять лет, у меня каждый раз перехватывало дыхание от одного лишь взгляда на неё, мне до сих пор не верилось, что она выбрала меня.

Глубоко вздохнув, я расправил плечи.

— Оставляю гриль под вашу ответственность, — сказал я уже забывшим обо мне собеседникам. Они вернулись к обсуждению Киберармагеддона.

Глотнув пива, я поставил бутылку на столик возле гриля и направился к Лорен. Она стояла на противоположной стороне обширной площадки на крыше нашего дома и разговаривала со своими родителями и несколькими соседями. Я настоял на том, чтобы ее отец и мать остались с нами на День благодарения в этом году, но уже начал сожалеть об этом.

Она была из родовитой семьи бостонских аристократов, затянутых в твид интеллектуалов, и, хотя прежде я изо всех сил старался заработать их расположение, в итоге смирился с тем грустным фактом, что я никогда не буду для них достаточно хорош. Но это не значило, что я не был вежливым.

— Мистер Сеймур, — произнёс я, протягивая руку, — большое спасибо, что пришли.

Одетый в прямой твидовый пиджак с темно-синим носовым платком, голубую оксфордскую рубашку и коричневый, с узором турецких огурцов, галстук, мистер Сеймур отвлёкся от разговора с Лорен и сдержанно улыбнулся. Мгновенно я почувствовал себя неловко в джинсах и футболке.

Преодолев последние несколько шагов, я схватил его за руку и крепко пожал.

— И вы, миссис Сеймур, так же прекрасны, как и всегда, — добавил я, поворачиваясь к матери моей жены. Та сидела, выпрямившись, как стрела, на деревянной скамейке рядом с мужем и дочерью. Она была одета в коричневый костюм и подходящую ему по цвету широкополую шляпу, на шее висела толстая нить жемчуга. Крепко сжав свою сумочку, она наклонилась, собираясь подняться.