КГБ в ООН - [32]

– А вы? – заинтересовался Симмонс.

– О нет, – сказал Руденко. – Вот Борис – отличный охотник. Очень меткий стрелок.

Гладков улыбнулся в ответ на комплимент.

– Не перехваливайте меня, Виктор, – сказал он. – У мистера Симмонса наверняка острый глаз, если он завалил такого оленя. Посмотрите, пуля попала точно между глаз. – Он опять обратился к Симмонсу: – Как знать, может быть, нам удастся как-нибудь отправиться вместе на охоту, попробовать подстрелить парочку оленей?

Симмонс снисходительно кивнул, считая это праздной болтовней.

– Возможно… – улыбнулся он, обменялся рукопожатиями с русскими визитерами, проводил их до дверей и вернулся к столу.

Мысли его вертелись вокруг этого посещения, он гадал, что из всего этого выйдет, и в конце концов пришел к мнению, что получил неплохую тему для разговора за домашним обедом. Не каждый день доводится беседовать с настоящими русскими.

В тот же день он навел справки в юридическом департаменте своей фирмы и в других местах и с изумлением обнаружил, что запретов на продажу Советскому Союзу турбин коммерческого типа нет. Без промедления он позвонил Гладкову.

– Стало быть, все в порядке? – добродушно усмехнулся Гладков. И заявил, что уведомит свое начальство и будет ждать приказания начать непосредственные переговоры о покупке. По его предположениям, советское правительство может для начала заказать шесть турбин. Ответ должен прийти дня через два.

На протяжении следующих двух дней Симмонс не получал от русского никаких известий и к концу недели почти забыл этот случай. Поэтому для него стало сюрпризом объявление секретарши о пришедшем с визитом Борисе Гладкове. Это произошло поздним утром в середине августа, почти через два месяца. Примет ли его мистер Симмонс?

– Да, конечно, просите, – подтвердил Симмонс, припоминая разговоры с Гладковым и его желание приобрести турбины.

Гладков, обветренный, загоревший, вошел в кабинет. Мужчины пожали друг другу руки. Симмонс сразу же спросил:

– Ну, мистер Гладков, как насчет сделки с турбинами? Неужели нас кто-то опередил?

– Нет-нет, вовсе нет, дорогой мистер Симмонс, ничего подобного, – отвечал русский на хорошем английском с легким акцентом. – По правде сказать, у меня просто связаны руки. Ничего не могу сделать без санкций. Уверен, что получу их. Вы же знаете бюрократическую волокиту, характерную для обоих наших правительств. – И сразу шагнул к стене. – Собственно, я зашел просто по-дружески. Меня заинтриговал этот ваш снимок с оленем. – Он восхищенно разглядывал фотографию. – Может быть, мы с вами пообедаем вместе? Обменяемся охотничьими историями, и вы расскажете мне, где найти таких оленей.

Мужчины договорились встретиться в «Харвине», одном из лучших нью-йоркских обеденных клубов, в полдень в следующий понедельник. Симмонс прошел из своего офиса три с половиной квартала пешком к ресторану, где встретился с уже поджидавшим его в баре Гладковым.

Они сердечно приветствовали друг друга.

– Пойдемте, – пригласил Гладков, допив коктейль. – Я заказал отличный столик.

Они уселись в многолюдном зале и, выпив мартини, заказали филейную вырезку. Когда официант отошел, русский откинулся на спинку стула и заметил:

– Должен признать, еда у американцев прекрасная.

Немного поговорили на пустяковые темы. Наконец Симмонс попытался удовлетворить свое профессиональное любопытство:

– Вы получили какие-либо известия от вашего правительства насчет турбин?

Гладков махнул рукой:

– Нет, друг мой! Не будем говорить о делах. Давайте с удовольствием выпьем и пообедаем. И получше узнаем друг друга.

Он оказался умелым рассказчиком, излагал одну за другой занимательные истории о своей жизни в России, о семье, рассказывал безобидные случаи из дипломатической практики. О семье он говорил очень охотно, сообщил, что его очаровательная жена родом из городка в Центральной России, что училась она в медицинском институте, но не успела стать врачом, выйдя за него замуж.

– Просто стыдно, что так получилось, но, надо сказать, ее познания очень пригождаются, когда заболевают двое наших мальчишек.

Рассказывал он и о службе в Красной Армии во время Второй мировой войны, скромно описав несколько сражений, в которых принимал участие, передвигаясь на лыжах.

Симмонс в свою очередь коротко описал свою жизнь, а потом спросил:

– Как вам нравятся Соединенные Штаты?

– Очень нравятся, – объявил Гладков. – Я считаю американцев очень дружелюбными, с ними приятно общаться, хотя и мы, русские, тоже славимся дружелюбием и гостеприимством.

Он продолжал оживленно болтать, признаваясь, с каким удовольствием видит разнообразие товаров в американских магазинах. Особое впечатление на него производит множество автомобилей на дорогах и скоростных шоссе.

– У нас их гораздо меньше, – вздохнул русский и с улыбкой добавил: – Но ничего, дайте нам время…

Порции мяса постепенно исчезли за разговором. Подали кофе и яблочный пирог. Мужчины заговорили об охоте. Гладков с восторгом рассказывал об огромных медведях и лосях, которые бродят в густых лесах неподалеку от его родного города Новороссийска. Он со знанием дела описывал ружья и заряды, которыми пользовался, занимаясь разными видами охоты, восхищался американским стрелковым оружием, но считал, что русский эквивалент несколько превосходит американскую двустволку калибра 0,30 дюйма. Затем он высказался о дичи, которую настрелял во время двух выездов в Адирондакские горы в прошлом году: