КГБ. Работа советских секретных агентов - [34]

Точно также, как он добился успеха со Сбируновым в Александрии, так Сахаров завоевал доверие Лобанова, всегда проявляя умение, энтузиазм и прилежание. Он, как и в Каире, завел такой распорядок дня, который позволял ему оставаться одному и проводить время на пустых пляжах и в посольстве. Обычно он вставал в 6.00 часов утра, завтрак его состоял из "нескафе" и кукурузных хлопьев; затем он ехал на пляж, якобы поплавать. В 2.00 часа дня, когда кончался официальный тропический рабочий день, он возвращался на квартиру, которая находилась на расстоянии около восьми миль от посольства, обедал и шел немного подремать. Позже, поиграв с Екатериной, он часто отправлялся обратно в посольство, куда прибывал часов в семь и оставался работать до десяти-одиннадцати часов вечера.

Охране, как и всему персоналу референтуры в мире, запрещалось покидать территорию посольства без сопровождающего. Сахаров вызвался сопровождать их повсюду. Он ходил с их женами за покупками, приносил им еду по вечерам и вскоре стал их другом. Сахаров старался поддержать дружбу с ними в надежде, что в будущем, в случае крайней необходимости или каких-либо особых обстоятельств, он сможет убедить их поступить вопреки правилам и впустить его в референтуру и оставить одного на несколько минут.

Утром 22 мая 1971 года Сахаров позвонил Лобанову, намереваясь сообщить ему, что он готов стать сотрудником КГБ. Он точно спланировал свои слова и действия. Он находился за границей уже три года. Вскоре его должны были отозвать обратно для работы в Министерстве по меньшей мере года на два, и его доступ к источникам информации будет относительно ограниченным. Теперь ему необходимо было стать официальным и постоянным сотрудником КГБ, независимо от того, что думал по этому поводу его отец. Однако ему не хотелось проявлять инициативу и быть просителем. Он рассчитывал, что если Лобанов проинформирует Центр о том, что Сахаров готов присоединиться к КГБ, он получит назначение.

До того, как Сахаров успел пожелать ему доброго утра, Лобанов спросил: "Ты слышал новости из Каира?"

"Нет, я ходил купаться", — ответил Сахаров.

"Они уничтожили нас! — воскликнул Лобанов. — Садат арестовал всех наших людей — Сабри, Гомаа, Фавзи — всех!"

"Был ли среди них человек по имени Шараф?" — спросил Сахаров.

"Шеф разведки? Да, и его тоже", — ответил Лобанов.

Президент Анвар Садат не "уничтожил" всех агентов КГБ в египетском правительстве. Он сокрушил готовящийся переворот и вызвал полнейшее столпотворение в Кремле.

Русские, что было одним из их ближневосточных просчетов, совершенно недооценивали Садата. Они считали его, когда он в сентябре 1970 года стал преемником Насера, бесцветной посредственностью, безобидным чиновником, которого можно, по прошествии определенного времени, заменить своими людьми. Однако он вскоре продемонстрировал как хитрый ум, так и тревожащую склонность управлять Египтом, предпочитая интересы страны интересам Советского Союза. Садат не был ни прозападно, ни антисоветски настроенным, однако он был достаточно независимым, чтобы русские весной 1971 года пришли к заключению о необходимости отстранить его.

15 апреля, после присутствия на ХХIV съезде партии, из Москвы вылетела египетская делегация, состоящая из высокопоставленных чиновников. Сами Шараф, один из членов этой делегации, остался, как было объявлено, для "медосмотра". В действительности же Шараф остался для консультаций с КГБ о перевороте — перевороте, с помощью которого Советский Союз намеревался создать свой Новый класс египетских руководителей и превратить страну в официальную "Советскую Египетскую Республику". Каким-то образом Садату стало известно об этом, и он сокрушил этот заговор, арестовав Шарафа и девяносто других заговорщиков.

В Кремле аресты были восприняты как предвестники катастрофы. Под угрозой оказались советское положение на Ближнем Востоке и капиталовложения во много миллиардов долларов. Опасаясь нападения на свое посольство в Каире, русские спешно воздвигли вокруг него стену и разместили на крыше солдат с пулеметами. Для оценки положения и попытки возмещения нанесенного ущерба в Каир вылетел Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный, который прежде умел ладить с египтянами. С помощью целой комбинации угроз и обещаний он заставил Садата подписать договор, обещающий продолжение египетского сотрудничества[14]. Вопреки заключенному договору, египтяне приговорили Шарафа к смертной казни за измену, но Садат смягчил наказание, заменив его пожизненным заключением.

Поскольку в то майское утро Лобанов был занят египетской ситуацией, Сахаров решил подождать наступления более благоприятного времени для разговора о присоединении его к рядам КГБ. Однако в начале июня резидент КГБ уехал в отпуск, а Сахаров так и не имел случая поговорить с ним.

Каждый день на своем пути в посольство и обратно Сахаров делал на своей машине небольшой круг и пристально рассматривал машину марки "Фольксваген", которая часто стояла там. Иногда в ее заднем окне были видны книги, игрушки и другие вещи. После полудня 10 июня 1971 года Сахаров, как обычно, снизил скорость, чтобы осмотреть этот "Фольксваген". От увиденного им в заднем окне машины у него задрожали руки и забилось сердце — букет цветов. Это был сигнал, предупреждающий об опасности и исходивший от американского Центрального Разведывательного Управления. Владимир Николаевич Сахаров был агентом ЦРУ, он был им уже довольно продолжительное время. Теперь же ЦРУ, поместив цветы в машине, предупреждало его об опасности и о необходимости бежать.