КГБ и власть - [34]

Все это послужило поводом для создания «дела ТКП» — по линии ОГПУ. Надо заметить, определенные действия Кондратьева и его соратников давали повод связывать их с деятельностью ТКП в эмиграции. Разумеется, творцы фальсификаций немедленно использовали это, и для тех, кто был причастен к нашумевшему процессу, аргументация следствия выглядела убедительно. Сути дела не знали даже некоторые участники процесса, которые признали вину и на следствии, и во время суда. Выбраться из этой лжи оказалось тяжело, значительно легче было в нее поверить. Трудно сказать, как относился ко всему этому даже сам Зиновьев, подавший соратникам «боевой клич».

Я касаюсь общей атмосферы тех лет, только чтобы показать, как она влияла на формирование взглядов, позиций, на отношение к профессии и вообще к нашей действительности. Годами воспитывалась вера в безусловную правоту партии, в то, что нашу страну со всех сторон окружают враги, ставящие целью уничтожение социалистического строя. Средства массовой информации неустанно вдалбливали в сознание людей мысль о необходимости жесточайших репрессий, без конца клеймили «подлых предателей», «врагов» и «убийц». Бесчисленные митинги возбуждали страсти, призывали беспощадно карать изменников Родины, продавшихся иностранному капиталу. И это происходило не только в тридцатые годы, уже в начале пятидесятых одна из редакционных статей в «Правде» в связи с «делом врачей» прямо обвинила чекистов в ротозействе. Вся эта обстановка не могла не влиять на работу органов госбезопасности.

ИСТОРИЯ СЕРГЕЯ АНТОНОВИЧА

ДЕЛА, КОТОРЫЕ ПРИХОДИЛОСЬ нам вести, были бесконечно разнообразными, ни одно из них не повторяло другое ни по масштабам и целям, ни по методам действий противников. Порой очень непросто различить ту тонкую черту, которая отделяет добро от зла, когда человек, уверенный в том, что действует из чувства долга, на самом деле переступает границы дозволенного и фактически совершает безнравственный поступок. Наша работа требовала безукоризненного владения таким тонким инструментом, как психологический анализ. Конечно, с годами накапливался опыт, однако ключ, который тебе удалось подобрать, ведя одно дело, оказывался совершенно непригодным для другого. Приходилось каждый раз искать новый, что, безусловно, требовало упорной, кропотливой работы.

В связи с этим расскажу о человеке (назовем его Сергеем Антоновичем) с весьма сложной и запутанной биографией. В разное время он работал на заводе, в одном из министерств, а затем по заданию органов госбезопасности — за рубежом.

Приведу стенограмму его рассказа, а кое-что перескажу так, как это запомнил сам. Чтобы повествование было органичным, приведу рассказ моего героя от первого лица.

«Я работал слесарем на Конотопском вагоноремонтном заводе, был комсомольским активистом, и тем не менее вызов в Москву, в ЦК комсомола очень удивил меня. Никто ничего толком не объяснил, и я в полном неведении отправился в столицу.

В здании ЦК комсомола на Старой площади встретился с чубатым пареньком с ленинградского Кировского завода — Борей Рубчиком. Оказалось, что его, так же как и меня, вызвали сюда.

Обоим вручили анкеты по десять-двенадцать страниц, где были вопросы, касавшиеся не только нас самих, но и всех родственников чуть ли не до пятого колена.

Нас с Борисом поселили в общежитии и велели на следующий день явиться с заполненными анкетами на собеседование. О чем только не спрашивали! Интересовались даже, как проводим свободное время, что читаем, что думаем о прочитанном, дружим ли с девочками, ну и так далее. Было непонятно, чего хотят, а то, что мы услышали в конце беседы, просто поразило.

Надо заметить, что в те годы в Московский институт внешней торговли принимали только членов партии и пять процентов — комсомольцев, по путевкам ЦК ВЛКСМ. Мы с Борей как раз попали в эти пять процентов. Как стало известно позже, абитуриентов из числа комсомольцев было шесть, но отобрали лишь нас двоих. Направили на подготовительные курсы, после чего без экзаменов зачислили в институт.

Забавная фамилия Бори доставляла ему немало неприятностей, вызывая насмешки однокурсников, и после того, как мы закончили институт, он поменял ее, взяв фамилию любимого школьного учителя Пивоварова.

С первых дней учебы Борис выделялся уникальными способностями, особенно к языкам. Достаточно сказать, что по окончании института он свободно владел тремя языками. Человек аналитического склада ума, Борис обладал феноменальной памятью и очень хорошо разбирался в сложнейших проблемах международного валютного рынка.

Однажды, вернувшись в общежитие, я нашел его записку, где Боря сообщал, что вынужден по семейным обстоятельствам срочно уехать в Ленинград дня на три.

Это было очень давно, и время сейчас другое, думаю, что теперь можно рассказать обо всем, что с ним произошло.

Курс лекций «Валютная система капиталистических стран» читал у нас профессор Фрей, непревзойденный специалист. Время от времени он выезжал на Запад, где в качестве частного лица принимал участие в торгах на бирже. Опытный профессионал, он внимательно следил за колебаниями валют, просчитывал их повышение или падение, скупал то доллары, то франки, то фунты стерлингов, а затем реализовывал их, принося немалый доход Внешторгу.