КГБ и власть - [16]

Самолет шел на высоте трехсот метров в кромешной темноте под проливным дождем. Так вот почему их три дня держали в Салониках — ждали «летной погоды», когда пойдет дождь на месте приземления.

Как только бомбардировщик с двумя выпускниками диверсионной школы на борту пересек воздушную границу СССР, он попал в поле зрения пограничной службы. Пограничники были предупреждены о том, что должен появиться самолет. Несколько зенитных установок, расположенных на некотором расстоянии друг от друга, взяли бомбардировщик на прицел. Ждали команды.

Развернувшись, самолет лег на обратный курс, а команды так и не последовало. Зенитчики следили за бомбардировщиком до тех пор, пока он не ушел за пределы советской воздушной зоны. Что произошло, они не знали. Командование получило из центра указание проследить за самолетом, точно засечь место, где он развернется, чтобы лететь обратно. В этом районе, очевидно, и нужно искать диверсантов. Те же, кто послал самолет, пусть думают, что он ушел Незамеченным и успешно выполнил задание.

Отыскать парашютистов оказалось нетрудно, они даже не успели спрятать свое снаряжение в тайники. Легко взяли и остальные три пары.

Выслушав Боба, как уже было сказано, мы поверили ему и предложили помогать нам. Он сразу же согласился.

По заданию своих хозяев он должен был обосноваться недалеко от Москвы. Поэтому устроили его в Клину на завод по производству термометров, близ которого находился военный аэродром. Боб написал первое донесение и в условленный час и день вышел на связь с центром. Наш сотрудник ознакомился с текстом донесения. Агент сообщал, что благополучно прибыл, обосновался в Клину и о дальнейшем будет сообщать регулярно.

Боб передал нам двадцать шесть условных сигналов, по которым в центре могли определить, не работает ли он под контролем. Например, на вопрос: «Слушаете ли вы «Голос Америки?» — радист должен был ответить: «Слушаю голос кита». Любой другой ответ означал бы, что передачу контролируют.

Мы верили, что Петр не обманывает, однако сомневались, полностью ли доверяют ему хозяева. А вдруг догадаются, что он ведет тонкую игру. Поэтому решили кое-чем пожертвовать.

На верхушке дерева в лесу, с которого диверсант должен был вести передачи, оборудовали ему «рабочее место», откуда хорошо просматривался аэродром. Несколько дней Боб вел наблюдения, записывая все, что видел, и регулярно выходил на связь. Благодаря этим сведениям его хозяева могли определить, что представляет собой аэродром, сколько там базируется самолетов, их типы.

Через некоторое время наш контрразведчик «продал» в Берлине американской разведке вместе с другими «секретными данными» сведения о военном аэродроме в Клину. Они почти полностью совпадали с тем, что было сообщено Бобом. Мы знали, что обе информации попадут в одни руки, значит, не останется сомнений в правдивости сообщений агента.

Полтора года радист вел игру, и она принесла нам немалую пользу. По вопросам центра точно установили, что именно интересует противника и многое другое.

Петр Кудрин и сегодня жив. Женился, у него взрослая дочь. Он живет теперь в другом городе, вышел на пенсию, но, кажется, продолжает работать. Неплохо сложилась судьба и трех других агентов этой группы, которых контрразведка не стала привлекать к ответственности.

Ну а вторая четверка? Эти вели себя не столь откровенно. Потребовалась длительная кропотливая работа, и дела на них передали следователям по особо важным делам. Решение Особого Совещания было однозначным. Так погибли трое людей с тяжелой судьбой. Только один из этой четверки, агент по фамилии Лахно, оказался исключением. На этом человеке было немало крови советских военнопленных, находившихся в гитлеровских лагерях, он верой и правдой служил фашистам. '

Недавно шла телепередача, где выступали члены Народно-трудового союза (НТО) и, в частности, дочь Лахно. Они сообщили, что всю засланную к нам восьмерку расстреляли. По их словам, это были убежденные идейные борцы, истинные патриоты и герои, героически погибшие в застенках Лубянки.

Какие же это идейные борцы? Лахно, предававший советских военнопленных, даже в Мюнхене, перед самой отправкой в СССР, потребовал, чтобы ему разрешили взять с собой автомат. Ему сказали: «Если будете настаивать на этой безумной идее, мы отстраним вас от задания».

Как уже упоминалось, в систему вражеской агентуры попадают очень разные по убеждениям и по психологическому складу люди.

Горько и больно сознавать, что в силу разных обстоятельств — и чаще всего не по своей воле — за рубежом оказались наши соотечественники, среди которых немало достойных, честных и талантливых людей. К счастью, ныне по справедливости оцениваются их поступки, воздается должное их мужеству. Однако зачастую чуть ли не наравне с ними оказывались и такие, как Лахно. К сожалению, нередко всех стригли под одну гребенку. Уже сам факт, что человек во время войны оказался в плену или на оккупированной гитлеровцами территории, считался преступлением, за которое виновный должен понести суровое наказание. Как и почему он попал в плен, тщательно не изучалось, точно так же, как далеко не всегда учитывались те обстоятельства, которые заставили людей уже в послевоенные годы работать на иностранную разведку. А это не такой простой вопрос.