Кэсткиллский орел - [57]

— Я хотел задать тебе такой же вопрос, — ответил я.

Она вымыла вторую чашку, убрала ее в сушилку, выключила воду и повернулась ко мне. Оперлась бедрами о раковину. Покачала головой.

— Не знаю... — сказала она.

Я ждал.

Она глубоко вздохнула. Взяла с раковины розовую губку, намочила ее, выжала, протерла стол и положила губку обратно. Прошла в гостиную и выглянула в окно. Подошла к дивану, села, положила ноги на кофейный столик. Я вместе со стулом развернулся в сторону столика и посмотрел на Сюзан.

— Для начала ты должен понять вот что: я тебя люблю, — решилась наконец она.

Она сняла ноги со столика, встала с дивана и снова подошла к окну. На подоконнике лежал карандаш. Она взяла его, отнесла обратно к дивану, снова села и опять положила ноги на столик. Затем принялась крутить карандаш между большим и указательным пальцами рук.

— Мои отношения с Рассом достаточно серьезны, — сказала она, крутя карандаш. — Начиналось все с пустяка. Жест свободы и зрелости.

Она замолчала, взглянула на карандаш в руках, постучала острием по большому пальцу левой руки и закусила нижнюю губу. Я сидел молча.

— Тяжело, — сказала Сюзан, — работать с доктором Хилльярд.

— Могу себе представить, — отозвался я. — Могу себе представить, что для этого требуются ум, воля и мужество.

Сюзан кивнула. Карандаш медленно поворачивался в ее руках.

— Но ты обладаешь всеми этими качествами, — сказал я.

Сюзан вновь встала и подошла к окну.

— Взросление... — Заговорив, она повернулась к окну и стала смотреть на улицу. — У тебя ведь не было сестер или братьев?

— Не было.

— А я была младшая, — сказала она. Прошла в кухню, взяла со стола вазу с апельсинами, принесла в гостиную и поставила на столик. И снова уселась на диван. — Когда ты вернулся из Калифорнии и потребовал, чтобы я отдала тебе всю себя, захотел, чтобы я помогла тебе оправиться от неудачи, — когда тебе понадобилась моя поддержка, я вдруг почувствовала, что ничего не могу поделать.

Я сидел не двигаясь в кресле напротив нее.

Она встала, отправилась на кухню, налила стакан воды, отпила треть и поставила его на кухонную стойку. Затем подошла к коридорчику из кухни в гостиную, прислонилась к стене и скрестила на груди руки.

— Но ты помогла мне, — указал я.

— Нет. В твоем случае я была вещью, которой ты воспользовался, чтобы помочь себе. Ты выказывал свою силу и любовь ко мне, пользуясь этим, чтобы чувствовать себя лучше. На самом деле я даже не очень понимала, меня ты любишь или же свою проекцию, идеализированную копию...

Она пожала плечами и покачала головой.

— И вот ты нашла себе того, кто тебя не идеализировал.

Она расцепила руки, опять взяла карандаш и стала крутить его в пальцах. Горло ее подергивалось, словно она все время сглатывала. Она положила ноги на кофейный столик и скрестила их.

— Ты не можешь принадлежать нам обоим, — сказал я. — Мне будет очень приятно провести остаток дней, укрепляя наши узы. То есть анализировать и тот ущерб, что нанесли тебе в раннем детстве, и тот ущерб, что нанес тебе я. Но Рассел в эту схему не вписывается. Либо уйдет он, либо я.

— Ты меня бросишь? — спросила она.

— Да.

— Если я не расстанусь с Расселом?

— Именно.

— Ты мог бы убить его там, в Коннектикуте.

Я покачал головой:

— Я, конечно, намного меньше тебя знаю про цивилизацию и сопутствующие ей неудовлетворенные желания. Зато мне известно: чтобы почувствовать себя цельной личностью, ты должна разобраться с Расселом, а если бы он умер до того, как ты получила бы такой шанс, ничего бы не решилось.

Сюзан наклонилась вперед, не снимая ног со столика, как человек, качающий пресс. Карандаш она так и не выпустила из пальцев.

— Ты меня любишь, — сказала она.

— Да, всегда любил.

Она откинулась обратно на подушки. Снова сглотнула и принялась постукивать заточенным кончиком карандаша себя по подбородку.

— Не могу себе представить, как это — жить без тебя, — призналась она.

— Не стоит себя дурачить. Если в твою жизнь вошел Рассел, мне в ней не место.

— Знаю, — кивнула она. — Но и его я не могу оставить.

— А я — принудить тебя к этому. Зато могу заставить тебя бросить меня. Причем именно так я и поступлю.

Сюзан пошевелилась:

— Я должна с ним расстаться.

— Коли так, сделай это как можно быстрее.

Она покачала головой и обняла себя руками, не выпуская из пальцев карандаша.

— Чего ты ждешь? — спросил я.

— Жду, когда появятся силы.

Глава 39

— Прогресс налицо, — сказал Айвз. — Только не думайте, что раз вам удалось вызволить деву, то можно не убивать дракона.

Мы с Хоуком шли по обе стороны от Айвза по портовой Атлантик-авеню. Повсюду двигались различные механизмы. И люди.

— Мы убьем Костигана, — заявил я.

— На данный момент вы потратили довольно внушительную сумму государственных денег, — сказал Айвз.

Штанины его спортивных брюк были подвернуты дюйма на два над итальянскими ботинками.

— Она смертельно отразилась на валовом национальном продукте, — произнес Хоук.

— Не в нем дело, — возразил Айвз. — Машина, оружие — за все приходится отчитываться.

— Тогда можно отложить убийство Костигана, — предложил я, — и сосредоточиться на возвращении брошенных нами в Пекоде вещей.

— Не смешно, — сказал Айвз.