Кесарево свечение - [218]
). Только мочку ее уха — немного.
ВТОРОЙ. Послушай, Вторая, мы, кажется, собирались сыграть с тобой в пинг-понг. Начнем?
ВТОРАЯ. Давай!
Начинают играть. Слышатся удары по мячику и звон отскоков. Дом подсвистывает и аплодирует.
ДОМ. Одно удовольствие смотреть на этот теннис и видеть юность Славки и Какашки. Если только это их юность; а не чья-то другая.
Скажи мне, племя молодое
И незнакомое, увы,
Кто вы — утопии модели
Или исчадия совы?
Антракт
КОМЕДИЯ РАЗЫГРЫВАЛАСЬ В САМОМ НЕПОДХОДЯЩЕМ МЕСТЕ, В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ КРЕМЛЕВСКОГО ДВОРЦА. В АНТРАКТЕ ТУСОВКА ШМУЗОВАЛАСЬ ДРУГ С ДРУГОМ, СТАРАЯСЬ НЕ ПОТЕРЯТЬ НИ ОДНОЙ ИЗ ДРАГОЦЕННЫХ ДВАДЦАТИ МИНУТ ПРОМЕЖУТОЧНОГО ВРЕМЕНИ. БЫЛО НЕ ДО СПЕКТАКЛЯ, ПОЭТОМУ О НЕМ НИКТО НЕ ГОВОРИЛ.
ВСЕ ОБРАЩАЛИ ВНИМАНИЕ НА ВЕЛИКОЛЕПНУЮ ПАРУ АФРИКАНЦЕВ. И ОН И ОНА БЫЛИ ОБЛАЧЕНЫ В ПЕРЕЛИВАЮЩИЕСЯ ДИВНЫМИ КРАСКАМИ БУРНУСЫ. ВЗЯВ В БУФЕТЕ ПО БУТЫЛОЧКЕ ПИВА, ОНИ ОТОШЛИ К ВСЕНАРОДНОЙ ЕЛКЕ. ПИЛИ ИЗ ГОРЛЫШКА, НО ДАЖЕ ТАКОЙ ОБЩЕПРИНЯТЫЙ СПОСОБ УПОТРЕБЛЕНИЯ НАПИТКА НЕ МОГ СКРЫТЬ ИХ ЦЕЗАРСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ. МЕЖ ГЛОТКАМИ ОНИ ГОВОРИЛИ ДРУГ ДРУГУ ЧТО-ТО НА КАКОМ-ТО ИЗУМИТЕЛЬНОМ ЯЗЫКЕ.
— ТЫ СМОЖЕШЬ ВЫДЕРЖАТЬ ВТОРОЙ АКТ? — СПРОСИЛ ОН.
— БОЮСЬ, ЧТО НЕТ, — СКАЗАЛА ОНА.
— А ГДЕ СТАС? — СПРОСИЛ ОН.
— ЕГО ЗДЕСЬ НЕТ, — СКАЗАЛА ОНА.
ТОГДА ОНИ УШЛИ.
В САМОМ КОНЦЕ АНТРАКТА ЖИРНЫЙ ЧОРСКИНД СКАЗАЛ ДОЛГОВЯЗОМУ ГОВНОВОЗОВУ, ЧТО, ПО СВЕДЕНИЯМ ИЗ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ, НА ПЕРВОМ АКТЕ БЫЛА ЧЕТА «МЕГАОЛИГАРХОВ», НО В ПЕРЕРЫВЕ ОНИ УШЛИ. НОВОСТЬ МОЛНИЕНОСНО РАСПРОСТРАНИЛАСЬ ПО ТУСОВКЕ, И ОНА ВСЯ УШЛА.
КОГДА ЗАЛ ОПУСТЕЛ, АФРИКАНЦЫ ВЕРНУЛИСЬ.
Акт второй
Прежние декорации в вечернем освещении. Солнце готовится опуститься за морской горизонт. Ярко-красный шар, как всегда на Кипре, обещает хорошую погоду на завтра. Между тем Овал в прозрачном зеленоватом зените переливается перламутром. На веранде уже начинаются сумерки. Кое-где по стенам пробегают светящиеся змейки. Медлительно, словно в задумчивости, перемещается Фьюз. На его поверхности подмигивают разноцветные огоньки.
Дом, как это с ним иногда бывает, в одиночестве, в образе пожилого сдержанного джентльмена, задумчиво смотрит на море. Правая рука его движется в такт с тихим клавесинным концертом. Вполне возможно, что это он сам является и исполнителем и инструментом.
ДОМ. Здесь, у подножия холма Аматус, иногда бывает так благолепно, что хочется взмолиться: мгновенье, остановись в этом доме, то есть во мне самом. Жара на побережье спадает. Температура двадцать пять градусов. Движение судов на поверхности, в атмосфере и на орбите проходит по расписанию. Турецкие войска перешли в контрнаступление. Жертв нет.
В такой час здесь иногда сквозь мгновение просвечивает прежняя жизнь. Руины восстанавливаются. Движутся тени в разноцветных хитонах. Я наслаждаюсь одиночеством. Мне никто не нужен, даже мои хозяева, к которым я в общем-то привязан. Что ж, иначе и быть не может: дом должен быть привязан к своим хозяевам, такова концепция Овала. В качестве Дома я так или иначе являюсь участником демиургического процесса, то есть частью Овала. Так я полагаю, уповая на всемогущество Овала, и меня ничто не может опровергнуть, даже эскапады Мстислава Игоревича и Натальи Ардальоновны, не говоря уже о брожении в умах их Вторых.
Теперь проверим показания их «домовиток». На протяжении дня они существенно не изменились, за исключением вибрации флика и стагнации клистрадика. Общий показатель в секторе меццо и уайси равен оду. Жить им осталось…
ГРОМКИЙ ГОЛОС МСТИСЛАВА ИГОРЕВИЧА. Какаша, ты тоже приехала! Вот это здорово! Мы прибыли одновременно! Минута в минуту!
Почтенный джентльмен Дом немедленно исчезает. В неуклюжей поспешности прокатываются и исчезают фантомы Петуха и Попугая.
ГРОМКИЙ ГОЛОС НАТАЛЬИ АРДАЛЬОНОВНЫ. Славка, представь себе, у меня ничего не болит! Видишь, прыгаю по ступенькам! Хоп-хоп! Ой-ой! Это просто камешек в туфлю попал. Ну, на сколько я сейчас выгляжу?
ГОЛОС МСТИСЛАВА ИГОРЕВИЧА. На все свои бальзаковские.
ГОЛОС НАТАЛЬИ АРДАЛЬОНОВНЫ. Ехидина! Но на сорок с чем-то тяну, ну, не правда ли? Ну скажи, скажи, на сорок девять, да?
ГОЛОС МСТИСЛАВА ИГОРЕВИЧА. Меньше, меньше. Лучше, лучше. Ницше, Ницше.
С этими словами супруги поднимаются на веранду.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Вот потеха, мне показалось сейчас, что по дому два каких-то холозагора прокатились или олеожара — из тех, что меня пугали в далеком прошлом, пока я не поняла, что это просто симпатичные галлюцинации. Ты ничего не заметил, Славка?
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Что-то мелькнуло, похожее не то на Петуха, не то на Попугая. Может быть, и тот и другой вместе. Не нужно пугаться, дорогая. Мне, например, не страшно. Уж если я в свое время не испугался, когда одному из этого разряда пришло в голову семьдесят лет назад скатиться с горы в Нью-Гемпшире, чтобы организовать всех оставшихся психов в барельеф застывающей «немой сцены». До сих пор не понимаю, как мне удалось смотаться из-под его хлыстика.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Может быть, это нас наша молодежь разыгрывает?
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Вторые? (Поеживается). Вторые и игра? Несовместимо. Но ты не волнуйся, Какаша, ведь мы все-таки со всех сторон сейчас окружены виртуальной реальностью — не так ли? Иной раз и не поймешь, где тут живой поп, а где покойная попадья.
Это повесть о молодых коллегах — врачах, ищущих свое место в жизни и находящих его, повесть о молодом поколении, о его мыслях, чувствах, любви. Их трое — три разных человека, три разных характера: резкий, мрачный, иногда напускающий на себя скептицизм Алексей Максимов, весельчак, любимец девушек, гитарист Владислав Карпов и немного смешной, порывистый, вежливый, очень прямой и искренний Александр Зеленин. И вместе с тем в них столько общего, типического: огромная энергия и жизнелюбие, влюбленность в свою профессию, в солнце, спорт.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Врач по образованию, «антисоветчик» по духу и самый яркий новатор в русской прозе XX века, Аксенов уже в самом начале своего пути наметил темы и проблемы, которые будут волновать его и в период зрелого творчества.Первые повести Аксенова положили начало так называемой «молодежной прозе» СССР. Именно тогда впервые появилось выражение «шестидесятники», которое стало обозначением целого поколения и эпохи.Проблема конформизма и лояльности режиму, готовность ради дружбы поступиться принципами и служебными перспективами – все это будет в прозе Аксенова и годы спустя.
Блистательная, искрометная, ни на что не похожая, проза Василия Аксенова ворвалась в нашу жизнь шестидесятых годов (прошлого уже века!) как порыв свежего ветра. Номера «Юности», где печатались «Коллеги», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», зачитывались до дыр. Его молодые герои, «звездные мальчики», веселые, романтичные, пытались жить свободно, общались на своем языке, сленге, как говорили тогда, стебе, как бы мы сказали теперь. Вот тогда и создавался «фирменный» аксеновский стиль, сделавший писателя знаменитым.
В романе Василия Аксенова "Ожог" автор бесстрашно и смешно рассказывает о современниках, пугающе - о сталинских лагерях, откровенно - о любви, честно - о высокопоставленных мерзавцах, романтично - о молодости и о себе и, как всегда, пронзительно - о судьбе России. Действие романа Аксенова "Ожог" разворачивается в Москве, Ленинграде, Крыму и "столице Колымского края" Магадане, по-настоящему "обжигает" мрачной фантасмагорией реалий. "Ожог" вырвался из души Аксенова как крик, как выдох. Невероятный, немыслимо высокий градус свободы - настоящая обжигающая проза.
Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, - достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии "Московская сага". Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
Маленький комментарий. Около года назад одна из учениц Лейкина — Маша Ордынская, писавшая доселе исключительно в рифму, побывала в Москве на фестивале малой прозы (в качестве зрителя). Очевидец (С.Криницын) рассказывает, что из зала она вышла с несколько странным выражением лица и с фразой: «Я что ли так не могу?..» А через пару дней принесла в подоле рассказик. Этот самый.
Повесть лауреата Независимой литературной премии «Дебют» С. Красильникова в номинации «Крупная проза» за 2008 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.