Керченское сражение. От Крыма до Рима - [57]

Румянцев не блистал дипломатическими способнос­тями, но замыслы визиря разгадал сразу. Благо давно испытал на себе хитростные уловки турецких сановни­ков. Ответ его был краток и вошел в историю.

«О конгрессе, а еще менее о перемирии я не могу и не хочу слышать. Ваше сиятельство знает нашу по­следнюю волю: если хотите мириться, пришлите пол­номочных, чтобы заключить, а не трактовать главней­шие артикулы, о коих уж столь много толковано было. Доколе сии главнейшие артикулы не утверждены бу­дут, действия оружия никак не престанут».

Румянцев был прекрасно осведомлен, что его дав­ний приятель молодых лет, Алексей Обресков, не один месяц ведет переговоры с турецкими дипломатами и им уже подготовлен вчерне текст мирного договора.

5 июля в ставку Румянцева, размещавшуюся подле деревни Кючук-Кайнарджи, прибыли послы великого визиря. Встретили их с подобающим почетом. Сопро­вождал турецких послов полковник Христофор Петер-сон, эскадрон карабинеров под командованием князя Кекуалова.

После церемонии представления Румянцев недву­смысленно предупредил:

— На сии переговоры я согласен с одним беспере­менным условием, дабы закончить все процедуры под­писанием мирного трактата к десятому числу.

Румянцев действовал напористо неспроста. Глав­ный козырь — готовность к немедленному взятию Шумлы. Но не менее важным полководец считал под­писание акта именно в этот день, смыть позор Прутского договора, заключенного Петром столетие с лишком тому назад, 10 июля 1712 года.

Все получилось, как и задумал Румянцев. Договор подписали 10 июля, и здесь же трактат ратифицировал великий визирь. Салютом в 101 залп приветствовали в русском лагере окончание переговоров.

На следующий день Румянцев рапортовал Екатери­не II: «От самого войны начала, предводя оружие мне вверенное против неприятеля, имел счастие силою оно­го одержать и мир ныне».

Весть о подписании мирного договора доставил в столицу сын фельдмаршала Михаил, и он же отвез ре­ляцию о виктории в Ораниенбаум, где находилась им­ператрица. Своеобразно описала получение известий о мире Екатерина II в письме Григорию Орлову: «Вче­рашний день здесь у меня ужинал весь дипломатичес­кий корпус. Любо было смотреть, какие были рожи У друзей и не друзей».

По-иному откликнулись в Стамбуле. Удрученный султан несколько дней скрывал от подданных и ино­земных послов весть и содержание подписанного дого­вора. Подписантов ждала участь по неписаным обыча­ям Востока. Великий визирь Мухсан-заде * скоропос­тижно» скончался через несколько дней, министр ино­странных дел, рейс-эфенди, опасаясь за жизнь, предпо­чел не возвращаться в столицу, муфтий, одобривший своей фитой подписание мира в Кючук-Кайнарджи, по­платился своим постом…

Почему же так неоднозначно восприняли весть о мире в Петербурге и Стамбуле? Россия выиграла по всем пунктам, Османская Порта нехотя пригнулась…

Россия окончательно и навсегда утвердилась на бе­регах Черноморья. Керчь, Еникале, Кинбурн, побере­жье от Перекопа до устья Южного Буга отныне возвра­тились к России. Крым совершенно отпал от Осман­ской Порты. Теперь на деле Россия вольна была опе­кать крымского хана, а правители в Бахчисарае, хо­чешь не хочешь, вынуждены были оглядываться на Петербург. Трактат предоставил России совершенно новые права в акватории Черного моря, по крайней ме­ре для мирных целей.

«Для выгодности и пользы обеих империй, — гла­сила статья II Трактата, — имеет быть вольное и бес­препятственное плавание купеческим кораблям, при­надлежащим двум контрактующим державам, во всех морях, их земли омывающих, и Блистательная Порта позволяет таковым точно купеческим российским ко­раблям, каковы другие государства в торгах в ее гава­нях и везде употребляют проход из Черного моря в Бе­лое — Средиземное, а из Белого в Черное, так и приста­вать ко всем гаваням и пристаням на берегах морей и проездах или каналах, оные моря соединяющих, на­ходящимся». Русские купцы получили те же права, что и купцы Англии и Франции, в «наибольшей друж­бе с нею пребывающие: привозить и отвозить всякие товары и приставать ко всем пристаням и гаваням, как на Черном, так и на других морях лежащим, включи­тельно и Константинопольские».

Отныне Россия наделялась правами Франции и Ан­глии, «сих двух наций и прочих, якобы слово до слова здесь внесены были должны служить во всем и для все­го правило, как для коммерции, так и для купцов рос­сийских…» Купеческие суда теперь могли иметь, по­добно Англии и Франции, 4-6 легких пушек для защи­ты от пиратов, а также конвой военных кораблей.

* * *

Внимательно вчитывалась в текст Договора с Пор-той императрица. Наступали сроки его ратификации. Теперь к России прирастало немало новых земель в Причерноморье, Азовском краю. Почва там должна быть плодородная, но незаселенные, безлюдные места, пустоши одни. Десяток лет тому назад, едва воцарив­шись на троне российском, она первым делом позаботи­лась о своих соплеменниках. Не хватало там крестья­нам, свободным от кабалы, землицы. Едва сводили концы с концами. За пятнадцать лет постигла Екатери­на Алексеевна, бывшая захудалая немецкая принцес­са, как просто, без натуги, черпают из российской каз­ны деньги власть имущие. В декабре 1762 года вышел манифест, позволявший всем иноземцам, «кроме жидов, выходить и селиться в России». Следом появился указ, которым всем переселяющимся в Россию разре­шалось «строить и содержать по их законам церкви в тех местах, где они селиться пожелают». Иноземцам, которые «переселялись на постоянное житье и вступа­ли в подданство Российской державы», положены «вспоможение и денежная ссуда». Более того, выбира­ли себе внутреннее самоуправление, освобождались от налогов, рекрутской повинности, получали кредиты на обзаведение, наделялись большими земельными угодьями. На это дело пошло из казны девять миллионов рублей, треть бюджета державы. Позаботилась импе­ратрица, добродетельность проявила о своих земляках-немцах, хотя и бывших, но единоверцах. А русский му­жик еще не дорос до европейца. Покуда пускай в кре­пости у своего помещика помыкается, терпелив рус­ский характер. Но для острастки издала указ — запре­тить холопам подавать жалобы на своего господина… За минувшие годы немцы-переселенцы осели в Сара­товской губернии, создали там более ста колоний,.жи­вут припеваючи, боготворят императрицу, сама сие по­чувствовала, путешествуя по Волге. Просили помочь с вывозом пшеницы на продажу…