Кентуки - [63]

И тогда Николина отодвинула планшет.

– А вот теперь мне и вправду нужен хороший душ, – заявила она и потянулась, подняв вверх свои руки-щупальца. Потом встала и направилась к двери. – Спасибо, – бросила она Грегору, уже стоя на пороге, и улыбнулась.

Грегор улыбнулся ей в ответ, но почувствовал себя немного глупо, когда Николина скрылась, а улыбка так и застыла словно приклеенная у него на лице. Оставшись в своей комнате один, он вспомнил длинные гибкие руки Николины и многоугольники ее позвонков, покрытых бархатистой кожей. Ладно, после всего случившегося с соединением 47 он, пожалуй, не так уж и много потерял. Грегор схватил планшет, сел на кровать и начал водить кентуки по дому девушки, оценивая социальные и экономические условия, в которых та жила. Если повезет, он все-таки сможет продать и это соединение, несмотря на недавние события. Дом был бедный, почти на грани допустимой нормы, но пейзаж вокруг казался живописным, да и сама семья выглядела занятной. Всегда ведь находились европейцы из высших слоев общества, готовые распространить свои филантропические планы на те страны, которые представляются им слишком непривлекательными, чтобы ехать туда самим обычным способом. К тому же девушка и ее мать были, надо заметить, вроде бы людьми хорошими, а детишки – послушными: они смотрели на кентуки во все глаза, однако не подходили к нему близко и не пытались потискать. Девушка куда-то пошла, и Грегор последовал за ней. Они очутились на кухне, тоже просторной, но тоже так до конца и не обустроенной. Двое мужчин беседовали, сидя за столом. Мать тем временем чистила раковину. Они с дочерью переговаривались, выглядели счастливыми, и казалось, их совершенно не интересовало то, о чем беседовали мужчины. Когда Грегор подошел ближе, он понял почему: те говорили по-английски. У старшего – он явно был отцом девушки – английский был совсем примитивным:

– Я нет деньги. Совсем нет деньги. Потратили.

Второй – со светлой кожей – выглядел гораздо моложе. Он курил. Произношение у него было почти безупречное.

– Ваша девчушка вернулась домой. Вы понимаете? Если девушка возвращается домой, деньги возвращаются в кошелек Дона.

Девушка с двумя тарелками подошла к столу и поставила их перед мужчинами. Молодой взял ее за запястье и поцеловал руку у локтя, глядя при этом на отца в упор. Потом, не отводя взгляда и не отпуская девушку, добавил:

– И спрашивать вас никто не станет.

Похоже, девушка не догадывалась, о чем они толкуют, только вот улыбка внезапно исчезла с ее лица, как будто что-то, еще не вполне осознанное, мелькнуло у нее в голове.

Грегор вообразил себя таким же невидимым, как его кентуки, который сейчас робко жался к кухонному шкафчику, и услышал, как мать весело зовет дочь и как они вместе принимаются готовить ужин. Он подумал о Николине и о том, сможет ли сказать ей, куда они помогли на самом деле вернуться девушке. Подумал о своем отце с его йогуртами и о деньгах, которые благодаря “Плану Б” сумел скопить за последнее время. И тут Грегор понял: он больше не хочет видеть, как какие-то люди едят или храпят, не хочет снова видеть ни одного цыпленка, кричащего от ужаса, пока остальные цыплята, впав в панику, ощипывают его, не хочет больше никому помогать перемещаться из одного ада в другой. Грегор не станет ждать, пока будут упорядочены международные законы, способные прихлопнуть его бизнес, он и так протянул слишком долго. Он сам всему этому положит конец. Продаст оставшиеся соединения и займется чем-нибудь другим. Он подключился к конфигуратору и, даже не попытавшись прежде вытащить кентуки из проклятого дома, прервал связь.

* * *

Ей приснился Клаус. Она повернулась в постели и почувствовала, как он в темноте под простыней обнимает ее. А потом было и того хуже. Окончательно Эмилию разбудил твердый и большой немецкий член, оказавшийся у нее между ногами, и сразу – что-то горячее и бурливое. Она так напугалась, что ей пришлось на несколько минут сесть, а потом еще и включить вентилятор. И тут Эмилия заметила свою крольчиху. Та стояла посреди комнаты с открытыми глазами и с нежностью смотрела на “хозяйку”. Неужели крольчиха видела и то, что приснилось Эмилии? Видела больше, чем ей полагалось видеть? Они прожили вместе уже почти целую неделю, и это была неделя, преисполненная гармонии и любви, в чем Эмилии было даже стыдно кому-то признаться. Ну, если только Глории, Глории она рассказывала обо всем, потому что та была ее закадычной подругой и непосредственно участвовала во всей этой истории. Кроме того, Эмилия ей доверяла. А вот сыну она не сказала ни слова. Слишком уж он был восхищен женщиной в черных ботинках и слишком занят все последнее время, чтобы отвечать матери, проявляя хоть каплю интереса, и когда разговор переходил на кентуки, ему явно хотелось говорить самому, а не слушать ее.

На самом деле Эмилию беспокоило главным образом то, как мало сын оберегает от посторонних глаз свою личную жизнь, и ей казалось возмутительным, что даже она сама, человек совсем другого поколения, человек, более чем далекий от новых технологий, даже она гораздо лучше сознает, какую опасность таят в себе отношения с этими новомодными игрушечными зверьками. Примеры тому Эмилия каждый день наблюдала по телевизору. Приглашаемые в разные программы специалисты с регулярностью прогнозов погоды давали все новые и новые советы и обучали зрителей мерам предосторожности. Вообще-то, Эмилия считала, что это вопрос здравого смысла – просто надо уметь вести себя осмотрительно. В таких делах необходимо опираться на жизненный опыт и обладать хотя бы минимальной интуицией. Правда, иногда можно было и рискнуть – среди зверюшек попадались по-настоящему хорошие экземпляры, как ее собственный кентуки или как ее же крольчиха в Эрфурте. За ними стояли добропорядочные люди, которые всего лишь хотели разделить с кем-то досуг.