Кентуки - [61]

Марвину казалось, что если они не уедут слишком далеко и он будет внимательно следить за дорогой, то потом сообразит, как вернуться назад. Вскоре больше уже ничего не напоминало о Хоннингсвоге. Дорога снова пошла вниз, и перед ними открылось озеро. Они промчались мимо причала с двумя жалкими хибарами. За озером Марвин увидел снег, устилавший склон горы. Снег был далеко, но они ехали к нему. Ехали довольно долго – и все время прямо. Снег был таким белым, что раньше мальчик ничего такого и вообразить себе не мог.

– Марвин! – донесся до него из коридора голос отца. Тот звал сына ужинать.

Грузовичок свернул с шоссе и стал карабкаться на холм, картинка на экране опять запрыгала, и Марвин отметил, что дорога стала гораздо хуже. Он боялся, как бы после слишком резкого скачка на него не обрушился сверху ящик с яблоками, но сделать ничего не мог. Сильный удар подбросил кентуки вверх. Марвин уже решил, что его выкинуло из грузовичка, однако он всего лишь ударился своими колесиками о пол и смог быстро вернуться в середину кузова и постарался покрепче прижаться к ящикам. На экране картинка становилась с каждым разом все более темной и расплывчатой. Он видел лишь отблески красных фар на асфальте, а еще вдалеке, почти под самым небом, видел освещенный луной снег.

Отец снова позвал его, на сей раз уже с лестницы.

Грузовичок прибавил скорость, и ехали они теперь, пожалуй, слишком быстро. Машину еще раз здорово тряхнуло – кентуки повалился на бок. Он покатился вперед, ударился о стенку кабины, потом его понесло куда-то еще. Машина опять повернула, дорога шла круто вверх. Из ящиков посыпались яблоки, некоторые попадали прямо в камеру, и трясло машину по-прежнему немилосердно. Дракон никак не мог встать на свои колесики, и ему не за что было уцепиться, чтобы перестать кататься туда-сюда. Он съехал к краю кузова, желоб у бортика на миг его притормозил, но машину снова тряхнуло, и его подбросило вверх.

Он вылетел из кузова. Почувствовал пустоту под колесами, удар об асфальт, скрип резины и треск пластикового корпуса – а потом его очень быстро помчало вниз.

Голос отца громко звал Марвина уже совсем рядом, за дверью, и Марвин едва не расплакался. Он катился вниз, продолжал катиться вниз и вдруг подумал о матери и о снеге. Наверное, ему никогда и ничего не удастся добиться, если Господь Бог опять будет с таким же упорством лишать его того, что казалось ему самым важным в жизни. Отец открыл дверь. Марвин выключил планшет и положил сверху на учебники, он так крепко сжал зубы, что не мог шевельнуть даже пальцем. Металлический звук от падения кентуки все еще слышался в комнате. Как быть, если отец спросит, что тут происходит? Как объяснить, что на самом деле он весь разбит, покалечен, что он продолжает безвольно катиться вниз по склону? Марвин сделал над собой усилие и наконец начал дышать. А вдруг отец услышал, как он падает? И поймет, что доносившийся из планшета шум – это стук от ударов его тела о гравий? Марвин посмотрел на отца, и тот кивком головы велел ему выходить. Марвин встал со стула, но отец не двинулся с места. Проходя мимо, сын увидел, что в руке тот вяло держит его школьный табель с оценками. У Марвина словно почва уплыла из-под ног, и теперь он шагал по воздуху. Так он дошел до лестницы и замер. Дом казался ему ненастоящим. Он не сразу узнал эту тишину, не сразу понял, что она доносилась из его планшета.

– Спускайся, – велел отец.

Марвин хотел сказать в ответ, что не может, что он чувствует себя больным и у него кружится голова, что он не в состоянии спуститься ниже, чем уже спустился. Он услышал, как за его спиной отец закрыл дверь кабинета, потом – скрежет ключа, потом – приближающиеся шаги. Марвину пришлось ухватиться за мраморные перила, и на краткий миг кончики пальцев заломило от холода. Он тотчас подумал о матери. Это длилось всего несколько секунд, а потом царившая в Антигуа жара рывком выдернула его из сонной одури.

– Спускайся, – снова услышал он.

Теперь отцовская рука подталкивала его в спину. Ступенька за ступенькой, все ниже и ниже.

* * *

В полдень два разных курьера забрали пять заказов, уже прилично просроченных. “План Б” дошел до той точки, когда даже с помощью Николины и при выросшей почти в четыре раза цене они могли продавать больше, чем им было по силам обработать. Но Грегор прекрасно знал, какие взлеты и падения сопутствуют такого рода бизнесу. Цены начали снижаться, и всякого рода спецпредложений становилось с каждым днем все больше. И хотя при таких перепродажах, которыми занимался он, цены всегда держались до последнего, скоро и в этом секторе, вне всякого сомнения, наметится движение вниз.

Из-за безумных событий в деревне Суруму Николина на две ночи и три дня застряла в комнате Грегора. Они следили за новостями и были привязаны к телефону, который время от времени звонил, поэтому и запустили работу с большинством кентуки, так что теперь приходилось наверстывать упущенное. Спали они по очереди и питались в основном галетами и йогуртом, которые отец Грегора продолжал приносить им как по расписанию, не обращая никакого внимания на происходящее.