Кентская красавица - [39]

Билл изучал древнюю дубовую резную доску камина. Но огонь не горел. Между каминными собачками стояла круглая медная ваза со светло-желтыми цветами. Я вспомнила, как еще вчера сэр Беркли понюхал эти цветы у меня на столе, когда заметил, что Билл ведет себя с Элоизой слишком нагло. Аромат цветов стал удушающим. Выражение моих губ было, очевидно, упрямым, но я действительно не могла унять дрожь.

— Давай дальше, — сказала я, небрежно усаживаясь на стуле.

Глаза Билла сузились.

— Тогда почему ты сюда пришла, Шарлотта? — сказал он серьезно. — Я просил тебя не приходить сюда до тех пор, пока ты не сможешь дать мне объяснения.

— О Джейсоне?

— О Джейсоне, покидающем твою квартиру в столь ранний утренний час, если быть точным. — Стояла длинная пауза. — Возможно, — Билл продолжал, — ты можешь дать их сейчас.

— Я не могу.

Но, хотя я и знала, что не виновата ни в чем, я не могла встретиться с ним взглядом, непонятно почему. Возможно, из-за смешанного с беспокойством гнева? Но главным образом, несмотря на то что он был в гневе и у него был диктаторский и своевольный характер, я чувствовала, что могла бы находить эти качества просто прекрасными, любить и заботиться о ком-нибудь, подобном ему. Я молчала и теребила пластмассовую ручку своей сумочки. Я слышала шум машин, поворачивающих к воротам поместья. Я слышала звон ударов из кузницы, гул трактора, крик ягнят.

— Начни, — продолжал Билл Напьер, — с позорного ночного происшествия. — Глаза Билла капризно глядели на пакет моей матери. Почему, я подумала горько, он имеет право врываться в мои чувства, будто он мой старший брат, да еще так строго?

— Джейсон простудился, — сказала я с улыбкой.

Он опять гневно нахмурился:

— Серьезно, я надеюсь?

— Билл!

— Я сожалею только, что у него не началась пневмония и что он не сломал себе шею.

Я была буквально шокирована, Билл исходил злостью, как школьник.

— Но почему? — спросила я, вставая. — Что, действительно, с тобой происходит?

Он положил руки мне на плечи и раздраженно встряхнул меня:

— О Боже, Шарлотта, ты должна была догадаться. Я полагал, что ты все знаешь.

Я ничего не сказала. Я предполагала совсем другое по этому поводу. И ошибалась.

— Твоя мама знает.

— Я надеюсь, она знает, — сказала я горько. — Также знает и сэр Беркли.

— Он замечательный, проницательный пожилой человек. Это дает мне, Шарлотта, я надеюсь, некоторые права.

— Ни за что, — сказала я резко. — Есть же предел этой братской опеке!

— Братской! — Он выкрикнул это слово, как будто бросил в меня горячую головню. — Братской. Вижу. Ты это сама сказала.

— Да, я назвала это так. Потому что как еще, черт возьми, это назвать?

Билл Напьер ничего не сказал. Этот простой аргумент, кажется, хорошо подействовал, и он действительно замолчал. Его лицо было так близко к моему, что я могла дать пощечину.

— Ты высказала свою позицию очень ясно, Шарлотта, — сказал он небрежно минуту спустя.

— Не свою, а твою.

— И мою.

Я так хотела повторить, что это была его позиция, и только его, но не могла даже дышать, а сила воли покинула меня. Я только рассматривала, как он держит голову, как луч света падает на его высокие скулы, а также допустила фривольную мысль, что его уши прижаты к голове, а волосы на шее растут низко. Правда была неизбежна. Я любила его с тех пор, как повзрослела и встретила его вновь. А может быть, дюжину лет назад…

С каким-то холодным достоинством он сказал:

— Если у нас больше не будет возможности поговорить, я скажу то, что всегда хотел сказать тебе. Я очень сильно влюблен. Но очень безнадежно. — Он улыбнулся мне холодно и примирительно.

— Я знаю, — сказала я с усилием. — Я не слепая.

— Может быть, ты должна полюбить, чтобы ослепнуть? — сказал он мягко.

Я не ответила.

В тишине было слышно ржание лошади. Я слышала топот ног, обутых в недавно подбитые ботинки. Другие люди были заняты повседневными делами. Они, должно быть, были на другой планете.

— Ты любишь, Шарлотта?

Он спросил меня так нежно, что я даже испугалась, что могу опозориться и зареветь. Он сильно обнял меня за плечи, так что моя голова оказалась на его груди. Этот жест был утешающим и нежным, не больше.

Я кивнула:

— Ты не хочешь спросить меня, кто он?

— Я не могу. — Несмотря на это, он не мог больше себя контролировать и горько сжал губы. Еще горше он сказал: — Хорошо, в таком случае я знаю, что делать.

— Что? — спросила я с удивлением.

— Я встречусь с господином Джейсоном. И сэром Беркли. Будет назначен день свадьбы. Ведь твои чувства ко мне братские. — Он стряхнул мою руку.

— Стоп, — сказала я. — Все хорошо. Он, я имею в виду, это не он. Я имею в виду, мы не можем сказать сэру Беркли. И ты не должен. Ты знаешь, свадьба уже состоялась.

Я не знала, как все это закончится. Только подумала, что Билл посмотрел на меня так, будто увидел привидение. Может быть, так казалось из-за пламени или все так и было. Но внезапно появился Ленни со станции, его голова просунулась в дверь и крикнула:

— Все к насосам! Горит буровая!

И тут внезапно зазвонил телефон и завыла сирена.

Пенфорд-Холт менялся слишком быстро. Мой разум все еще находился в секретариате представителя Кентиш-Мейд, обдумывая сцену, ухудшившую до предела отношения между Биллом Напьером и мной, пока в деревне начиналась суматоха. Оранжевые языки пламени на самом верху вышки казались похожими на маяк, предупреждающий армаду о близости берега.