Кентская красавица - [2]

— Как раз вовремя, — сказал Ленни, в то время как поезд три двадцать пять прошел с резким металлическим звуком по речному мосту и замедлял свой ход перед станцией. — Встречаете друга? Не так ли?

— Да, — улыбнулась я, — я не видела его много лет.

— «Его», — как эхо отозвался Ленни. Это был другой местный обычай, который тоже не изменился. Интерес деревни к жизни любой незамужней девушки. — Молодой, должно быть?

Я кивнула.

— Вы ведете правильную игру. Молодой господин Стофард делает слишком большие шаги для его ботинок.

— Я не знаю, — ответила я. Но это именно то, что я делала. Господин Джейсон Стофард, все еще упоминаемый как молодой господин Стофард, — племянник моего работодателя, а также единственный наследник по мужской линии. Он и симпатичная блондинка Элоиза, дочь господина Беркли, были такой избалованной парочкой, какой любезный и одинокий джентльмен, вроде господина Беркли, мог бы сильно опасаться, если бы они стали супругами, центром его семейства. Деревенский слух, как всегда преувеличенный, утверждал, что в последнее время Джейсон заинтересовался мной. — Надеюсь, я узнаю его, — приподнимаясь на цыпочки, сказала я.

— Ваш друг, мисс? — Ленни поднял коробку с цыплятами с нижней полки. — Как же он выглядит? — Он внимательно меня рассматривал.

— Высокий, очень высокий, конечно. Темные волосы, такие густые и упругие. Вы понимаете.

Ленни сказал, что конечно.

— Серые глаза. — Я вспомнила его глаза, лучшие из всех глаз на свете, их взгляд ясный и прямой, как в детстве.

Ленни рассматривал замедляющие ход вагоны, сгорая от нетерпения.

Тормоза заскрежетали. Поезд остановился, прямо напротив нас оказался вагон охраны. Но дверь не открылась. Не опустилось оконное стекло. Горстка пассажиров оглядела нас без всякого любопытства. Охранник посмотрел на часы.

Обманутый в своей надежде на романтическую историю, Ленни неохотно подал флажком сигнал к отправлению.

— Значит, не приехал?

— Кажется, нет.

— Сожалею. Очень разочарован. Если он приедет пятичасовым, я вам позвоню. Потом я ухожу на заседание Комитета.

Он проводил меня до маленького офиса заказов и шагнул в прозрачный, наполненный светом воздух. И вдруг что-то привлекло мое внимание — это специфический звук работающих лопастей вертолета, зависшего между мной и солнцем, в радужном и переливчатом солнечном ореоле. Вертолет стал снижаться и парил, вращая лопастями винта, так что воздушный поток скользил круговыми волнами по шелковистому ячменю, проносился северным ветром по зеленой лужайке, и даже вязы, казавшиеся неподвижными, содрогались от него.

Я изумленно смотрела на эти вязы. Я знала, кто это, раньше, чем машина ловко приземлилась на ровной плоской поверхности в углу пастбища фермера Ломбарда. Было ровно три тридцать, конечно.

И Билл Напьер прибыл.

— Ваш друг? — произнес Ленни, глаза прикрывая рукой скорее от сомнения, чем от солнца.

Это был вопрос, который задавали мне и который я себе много раз задавала сама и с разной интонацией в течение последующих дней.

— Я думаю, да, — ответила я так же, как часто отвечала прежде, но с разной степенью уверенности. — Так или иначе, поживем — увидим.

— Вы уверены, что все в порядке? — спросил Ленни с сомнением. Я подумала, что он опасался, что Билл Напьер мог быть Юным Лошинваром двадцатого столетия, приехавшим с Запада, чтобы похитить меня наперекор всему и исчезнуть. Но, увы, эти романтические дни давно канули в прошлое. И в любом случае Билл Напьер не мог быть заинтересован во мне. Я была для него по-прежнему вечной младшей сестрой. Глупость, но благодаря ему фамильные обязательства исполнялись.

— Абсолютно уверена, спасибо. — Я улыбнулась Ленни и проворно пошла назад к приближающейся станции, к успокоившимся вязам. Лопасти вертолета застыли, остановившись. Я торопилась к ступенькам, что вели к общественной дорожке через пастбище Ломбарда. Билл приземлился на земле самого неприятного человека в Пенфорде, думала я спускаясь. Раздумывая таким образом, я оступилась и замешкалась.

Прямо перед мной расстилалось пастбище со странно смотревшимся на нем вертолетом. А на той стороне деревня будто свернулась калачиком в излучине реки. Все стало по-прежнему спокойным. Я могла слышать пронзительный звук удара молота по железу, доносящийся из кузницы, звук охотничьего рога, трубящего сбор, и даже последнее, затухающее эхо от перестука колес поезда три двадцать пять, уже отмахавшего еще шесть миль по прямой.

Я оглянулась на станцию. Ленни все еще подозрительно выглядывал из-под викторианского навеса. Я помнила, что тогда даже подумала, что он выглядит как единственный уцелевший с ветхозаветного ковчега.

Я помахала ему со спокойным энтузиазмом. Большая фигура, только что выпрыгнувшая из вертолета, махала руками в ответ. И тогда я, казалось, очутилась между двух миров, хотя я тогда этого не поняла.

Большая фигура расстегнула шлем, приложила обе руки ко рту и крикнула:

— Это ты, Чарли?

Сердце у меня в груди замерло. Казалось, что в последний раз я видела его вчера. Но этот голос пронесся как эхо не только над полем, но и сквозь годы, самым странным образом задевая во мне какую-то чувствительную струну.