Кентавромахия - [11]

Мне всё ещё слышится звон тетивы,

А снится космический сплин.

Извольте ко мне обращаться на вы

С младенчества и до седин.

6 декабря 1970

* * *

Минут спокойное скольженье,

И вздохи ветра за окном,

И преданный уничиженью

Декабрь, застигнутый дождём...

Декабрь, разобранный на строки,

На сроки, числа и слова,

И луж его слезоподтёки,

И в нищем теле дерева,

И улица пустая — это

Разменянная на гроши

Предвосхищения примета,

А в общем — летопись души.

Декабрь, очнувшийся в апреле,

Мешая слезы и слова,

Разводит эти акварели

За десять дней до рождества.

8 декабря 1970

* * *

В тот самый миг, когда любовь ушла,

Когда она погибла, умерла,

И мы с тобой, без грусти, не рыдая,

Над нею наклонились, и когда я

Ушёл в свои, а ты — в свои дела, —

Молчали о любви колокола.

И колокольчики цветов молчали,

Те самые, которые венчали —

Не нас, не нас, а только красоту

И счастье — смехотворную чету,

Такую неразлучную вначале.

И это было, как удар весла,

Разительно и просто... И минута

Молчания прошла. И почему-то

Молчали о любви колокола.

8 декабря 1970

* * *

Месяц на ущербе...

Что ни день, ясней:

Что-то в лунном гербе

От судьбы моей.

Выгнутый, как губы

Старческие, он

Подчиняет убыль

Языку времён.

Бог на звёзды крошит

Лунные рога,

На снега, пороши,

На снега, снега...

6-8 декабря 1970, Зеленогорск

* * *

Приходит год на смену году.

Взрослея, понимаем мы,

Что не в чем упрекнуть природу

Перед лицом грядущей тьмы.

И мы живём, чтоб научиться

Природе словом отвечать

И знать, что мы её частица,

Её предмет, её печать.

8 января 1971

* * *

Прими моё проклятье, день!

Ты, радующийся погодке, —

Корявой, дёрганной походке

С дырявым небом набекрень.

Твоей разинутою пастью

Глазеет голод — голосит

Твоя утроба: ты не сыт

Позором, завистью и властью.

19 февраля 1972

* * *

Апрель выпрастывает крылья.

Мне лепет каждого ручья

Передаётся без усилья,

И эта музыка — ничья!

Она — моя, она повсюду

Повисла в воздухе, она

Сама собой, подобно чуду,

В природе овеществлена.

В ключе ребячьих лопотаний

Веселой солнечной воды

Апрель с картавинкой в гортани

Ее твердит на все лады.

И кажется: на целом свете

Мы тем единственно полны,

Что просто счастливы, как дети,

Как школьники, и влюблены.

6-17 апреля 1971

ДРУГУ-СТИХОТВОРЦУ(А. Р-ву)

Мальчишки были мы, щенки,

Влюблялись наперегонки,

Но возраст нам удар готовил:

Я разопсел, ты обопсовел.

12 апреля 1971

* * *

Ходят в городе толки вторую неделю.

Говорят, будто Колкер убит на дуэли.

А другие — что выслан, грозил застрелиться.

Называются числа, приводятся лица.

Есть и вовсе нелепые в городе толки:

Говорят, будто Колкера слопали волки.

28 апреля 1971

* * *

А всё-таки не в этом дело —

Не в том, что ноша тяжела,

А в том, что разом, огалтело

Весна на улицы пришла.

И я твержу, слова мешая,

Как школьница с набитым ртом:

— Гляди, Медведица Большая

На небе вышита крестом!

29 апреля 1971

* * *

Давай забудем все напасти,

Все добродетели, грехи —

Любимая, какое счастье

Писать никчемные стихи!

В них ямба вечная основа,

Стремительная поступь строк,

Идея пушкинского слова,

Высокий и прекрасный слог

И душу рвущая на части

Небрежность страстная, штрихи...

Любимая, какое счастье

Писать свободные стихи!

3 мая 1971

* * *

Не хочется недужных строчек

И платонических причуд,

А хочется набухших почек

И ветра южного чуть-чуть.

Душа соскучилась без тела,

Осточертели хворь, дела,

Затворничать — осточертело:

Весна кусает удила.

3 мая 1971

* * *

Дощатый стол, на нем краюха хлеба,

За ним скамья да низкое окно —

Кусочек сумерек, кусочек неба,

Кусочек лета, прожитый давно.

Лесная глушь, тропинки, сирость, гнилость,

Покой немыслимый, древесный шум.

Закрыть глаза — а вдруг тебе приснилось?

Прислушаться, и не бежать от дум.

Я говорю: все это было где-то,

Но не с тобой, признайся и не трусь —

Осколок вечности, кусочек лета...

Но я в него, как в зеркальце, смотрюсь.

11 мая 1971

* * *

Т. Г. Гнедич

Все взять и все вернуть сторицей!

Я — как на привязи, в долгу —

В себе на счастье берегу

Закат над северной столицей.

Ее чахоточный рассвет,

Ее рассеянные ночи —

Язык пробелов, многоточий

Твержу бог знает сколько лет.

Слежу за белой быстрой птицей

У вод, склонясь на парапет, —

За чайкой, за тревогой... нет,

За счастьем, за его частицей.

11 мая 1971

* * *

Вечерами у лимана

Сыро, звездно и темно.

Море ленточкой тумана

С небом соединено.

С наступлением прилива

Улеглось у самых ног,

Дышит весело и живо,

Точно ласковый щенок.

12 мая 1971

ПИСЬМО

Если что-нибудь и было,

Я случаен, нелюбим:

Если б ты меня любила,

Стало б небо голубым.

Может, сделались бы воды

Цвета выплаканных глаз,

Или тютелька свободы

Обнаружилась у нас.

Но печальны воды, небо,

Со свободой всё трудней,

А сердца тоскуют слепо

И становятся умней.

22 мая 1971

* * *

Переплету черновики.

В них все мои заботы вхожи.

Ведь сохраняют дневники!

И хоть, конечно, проза строже,

А мне моя мазня дороже.

Она без всякого труда,

Смешна, напыщена, сермяжна,

На лист заносится отважно.

Не получилось? Не беда.

Сказать по правде, мне не важно,

Где стих, а где белиберда.

Конечно, где-то Пастернак

Уже заметил, что не так,

А следует совсем иначе

Писать, не заводить бумаг,

Что, мол, важна самоотдача,

А рукописи — пустяки.

Но мне и промахи легки.

Себя ни капельки не прячу

И в самой скверной неудаче

Не откажусь и от строки.