Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни - [39]

appellation d’origine controlee). Затем, в 1904–1905 годах, ввели дополнительное ограничение – чтобы называться «шампанским», вино должно было быть изготовлено только из местного винограда (Simpson 2012). Это исключительное право в 1958–1959 годах признал и британский суд, и таким образом наименование «Шампанское» впервые получило защиту вне Франции. Использование места происхождения товара в качестве марки теперь разрешено не только для вина, но и для других продуктов, и права владельцев в Европейском союзе активно защищаются. Если закон Кэппера – Волстеда имеет явную антиконкурентную направленность, то использование места происхождения в качестве марки влияет на конкуренцию более сложным образом. Это, несомненно, снижает накал соперничества, так как не позволяет производителям из других регионов эксплуатировать успешный бренд. Кроме того, производители получают дополнительную информацию о месте происхождения товара, а следовательно, о качестве продукта.

Ключевое место среди мер государственной поддержки сельского хозяйства в XX веке занимали инвестиции в НИОКР. То, что одних только частных, ориентированных на прибыль инвестиций в немонополизируемые биологические инновации недостаточно, четко осознавалось с давних времен, и некоторые просвещенные землевладельцы старались восполнить этот недостаток. Гилберт[17] и Буссенго[18] разместили опытные сельскохозяйственные станции в своих поместьях в Ротамстеде в Англии (1843) и Бешель-броме во Франции (1834). Несколько менее бескорыстные аристократы оказывали поддержку исследованиям, создавая научные общества – например, Французская сельскохозяйственная академия, которая была основана в 1761 году под другим именем, или Английское королевское сельскохозяйственное общество (1838). Эти организации принесли большую пользу, в особенности потому, что распространяли знания об инновациях. Однако их плодотворной работе мешала типичная проблема безбилетника: зачем землевладельцу тратить время и деньги на организацию полевых опытов, если можно получить информацию из экспериментов, организованных другими? Эта проблема безбилетника не помешала работе американских фондов Форда и Рокфеллера, которые выделили средства на первоначальный этап исследований в области высокоурожайных сортов растений, проводившийся в Мексике в 1940-е годы. Тем не менее их финансовые ресурсы были ограниченны. Настоящий прорыв требовал участия государства. Правительства выделяли средства на НИОКР в сфере сельского хозяйства опосредованно через университеты и напрямую, создавая сельскохозяйственные станции. Первая из них была основана в 1851 году в Мёккерне (Саксония), а во второй половине столетия обширные сети станций появились в Соединенных Штатах и большинстве европейских стран (важное исключение составляла Великобритания). Исследования в сфере тропического сельского хозяйства начались позднее, на рубеже веков, и первоначально охватывали лишь товарные экспортные растения (какао и каучук). Активно исследовать продовольственные зерновые культуры начали после Второй мировой войны, опираясь на достижения ранних исследований, проведенных на деньги частных фондов. Начиная с 1950-х годов международные организации, оказывавшие помощь бедным странам, а также местные правительства начали вкладывать деньги в создание станций, ориентированных на специфику определенной местности или продукта. В частности, появились Международный центр улучшения кукурузы и пшеницы в Мексике (СИММИТ) и Международный институт изучения риса на Филиппинах (IRRI). Совокупные бюджеты сельскохозяйственных НИОКР достигали внушительных сумм. В Соединенных Штатах они увеличились с 2 млн долларов в 1889 году (в ценах 1993 года), что равнялось 0,03 % совокупного выпуска, до 50 млн долларов накануне Второй мировой войны (0,7 % от выпуска) и превысили 500 млн долларов (более 2 % от выпуска) в конце 1990-х годов. Согласно лучшим из имеющихся оценок расходы всех государств мира увеличились на 150 % в 1960-е, на 50 % в 1970-е, на 30 % в 1980-е и лишь на 15 % в 1990-е годы (Federico 2005: Table 6.6 and Pardey, Alston, and Piggot 2006). К 2000 году совокупные расходы достигли 2,4 % совокупного выпуска развитых стран, но лишь 0,53 % в развивающихся (и, соответственно, 0,8 % по миру в целом). Траты на распространение лучших практик в сфере ведения хозяйства среди фермеров (так называемую пропаганду сельскохозяйственных знаний) в период с 1959 по 1971 год увеличились вдвое, а в следующее десятилетие – еще на 25 %.

Можно ли сказать, что деньги налогоплательщиков были потрачены с пользой? Вслед за Грилихесом, автором новаторской работы о гибридной кукурузе (Grilliches 1958), многие исследователи стремились оценить норму отдачи (соотношение между выгодами от инновации и расходами на нее) отдельных проектов в сфере НИОКР. Согласно обзору, в котором собраны почти 2 тыс. оценок и который охватывает период вплоть до конца 1990-х годов, средняя норма составляла 99,6 %, а отдача на все виды инвестиций, в том числе на пропаганду сельскохозяйственных знаний, – 81,3 %. Это колоссальные цифры, но есть основания полагать, что они завышают действительную норму отдачи. На самом деле, большая часть оценок относится к успешным проектам, а значит, в них не отражены усилия, растраченные впустую, равно как и постоянные издержки, связанные с исследовательской инфраструктурой. Более точные оценки можно получить, если обратиться к работам об источниках роста совокупной производительности в сельском хозяйстве, которые в качестве одного из факторов рассматривают расходы на НИОКР – наряду с другими важными переменными, такими как окружающая среда, обеспеченность факторами производства и макроэкономическая политика. Эти исследования обнаруживают положительное и значимое влияние расходов на рост производительности, которое соответствует отдаче на инвестиции в районе 30–40 % (см., к примеру: Arega 2010). На фоне других направлений расходования государственных средств этот уровень отдачи производит сильное впечатление и указывает на то, что инвестиции были более чем оправданны.