Кельтские мифы - [17]

Подошло время уборки урожая. Манавитан осмотрел свои поля.

– Завтра я буду жать, – сказал он Кикве.

Он провел ночь в Нарберте, а когда рано утром вернулся на поле, то не нашел на нем ничего, кроме ободранных стеблей. Ни один колос не осыпался на землю, все они были аккуратно срезаны и унесены неведомо куда. Манавитан очень удивился.

Он пошел на другое поле – посмотреть, как там дела.

– Я буду жать завтра, – сказал он.

Наутро он вернулся на поле, и опять оно было голым-голо.

– Господь Всемогущий! – воскликнул он. – Кто бы ни начал войну против меня, он собирается довести ее до конца и погубить вместе со мной мою страну.

Он пошел взглянуть на третье поле и увидел, что там выросла пшеница, краше которой не найти на всей земле. Тогда Манавитан сказал:

– Если я не буду беречь урожай этой ночью, опять случится беда. Тот, кто опередил меня сегодня и вчера, наверняка намерен поступить так и завтра. По крайней мере, надо узнать, кто это.

Он взял меч и пошел сторожить свое поле, но прежде все рассказал Кикве.

– Что ты будешь делать? – спросила она.

– Буду сторожить.

Так Манавитан оказался вечером в поле, а в полночь зашумело кругом, загудело, и он увидал полчище мышей, которых невозможно было пересчитать. Сначала он ничего не понял, но, когда мыши направились на поле и каждая залезла повыше на стебель, а потом, нагнув его своей тяжестью, принялась перегрызать его, так что не осталось ни одного незанятого колоса, Манавитан пришел в ярость.

Однако ему было не легче сладить с мышами, чем с птицами в небе. Но за одной мышью, самой неловкой, он все-таки погнался, с трудом поймал ее, сунул в рукавицу и принес во дворец, а там сразу направился в залу, где Киква разожгла огонь, и повесил рукавицу на крючок.

– Господин, что в этой рукавице? – спросила Киква.

– Воришка, который грабит меня.

– Что же это за воришка, если помещается в рукавице?

– Я тебе скажу.

И Манавитан рассказал Кикве, как мыши пришли на его поле и унесли всю пшеницу.

– Одна из этих мышей сейчас у меня в рукавице, – закончил свой рассказ Манавитан, – и завтра утром я ее повешу, а если мне удастся переловить их всех, то я их всех перевешаю.

– Господин, – молвила Киква, – никогда я не слышала ничего чудеснее, только мне кажется, что для такого высокородного вождя унизительно возиться с мышами. Не трогай ты их и эту отпусти домой подобру-поздорову.

– Горе мне, если я не перевешаю всех, которых мне удастся поймать. А ту, что я уже поймал, я точно повешу.

– Воистину, господин, незачем мне защищать этих зверюшек, – уговаривала его Киква. – Я лишь хочу уберечь тебя от беды. А ты делай, как пожелаешь.

– Если бы ты назвала мне хоть одну причину, почему я должен отпустить мышь, я бы это сделал, – сказал Манавитан, – но ты, госпожа, пока не назвала ни одной.

– Делай как хочешь.

Манавитан отправился на Горсет Нарберт, не забыв прихватить с собой мышь. На вершине он воткнул в землю две раздвоенные на концах палки, но едва он это сделал, как увидел приближающегося к нему школяра в лохмотьях. Семь лет не появлялись на этом месте ни звери, ни люди, кроме четверых, из которых двое тоже пропали.

– Господин, – сказал школяр, – пусть будет добрым твой день.

– Тебе тоже всех благ, – ответил Манавитан. – Откуда путь держишь?

– Из Хлойгира, господин, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что вот уже семь лет я не видел здесь ни одного человека, кроме четырех, да вот теперь вижу тебя.

– Я иду домой. А ты чем занят, господин?

– Вешаю вора, который меня ограбил.

– Вора? – переспросил школяр. – Я вижу мышонка у тебя в руках, а ведь человеку твоего звания не пристало касаться такого низкого существа. Отпусти его.

– Клянусь небом, не отпущу. Этот мышонок грабил меня на моих глазах, а я поймал его и повешу.

– Господин, я не хочу, чтобы человек твоего звания так унижал себя, потому возьми у меня фунт, который мне дали из милости, и отпусти мышонка.

– Не отпущу, – стоял на своем Манавитан, – и не продам его.

– Как пожелаешь, господин, – сказал школяр. – Просто я еще не видел, чтобы человек твоего звания касался руками мыши.

И пошел своей дорогой.

Когда Манавитан положил поперечину на две раздвоенные палки, он увидел священника в богатых одеждах и на коне.

– Господин, пусть будет добрым твой день.

– Тебе тоже всех благ, – сказал Манавитан. – Благослови меня.

– Пусть будет с тобой благословение Господне. А что, господин, ты делаешь?

– Вешаю вора, которого поймал на месте преступления.

– Кто же этот вор?

– А вот, видишь, мышонок. Он грабил меня, а я его поймал.

– Господин, не касайся руками этого недостойного существа, лучше отпусти его.

– Ни за что, клянусь небесами, не отпущу мышонка и не продам его.

– Ты прав, господин, покупать тут нечего, но я не хочу смотреть, как ты унижаешь себя, поэтому лучше я дам тебе три фунта, и ты отпустишь его.

– Ни за какие деньги, – стоял на своем Манавитан. – Он провинился и должен быть повешен.

– Что ж, делай как знаешь.

И священник поехал дальше.

Когда Манавитан накинул петлю на шею мышонка, откуда ни возьмись явился епископ со свитой. Манавитан застыл на месте, когда епископ подошел к нему.

– Благослови меня, епископ, – попросил он.