Кельтика - [115]

— Неужели ты ни разу не сходил с Тропы?

— Почему же, сходил. Заводил новых друзей, смотрел на мир со стороны. Но так, как это сделала ты, я не делал никогда.

— Ты помнишь, как все было у нас с тобой? Очень давно, в чаще леса и на полянках?

Она была сильной. Она наверняка знала, что я кое-что помню. Мы оба начали просыпаться от очень продолжительного сна, обнаруживая, что мы не одиноки, что в мире были еще такие же, как мы, и что когда-то мы все были вместе. Но я сказал решительное «нет».

Кажется, ее это огорчило, но она продолжила разговор:

— Я позволила себе вспомнить… совсем чуть-чуть. Если постараться, можно вспомнить. До чего длинную жизнь мы с тобой прожили! Зато вместе были совсем недолго. Теперь я вспомнила, это был ты. Сначала я не хотела верить, а теперь верю. Хотя все равно не могу представить себе, что ты никогда не сходил с Тропы. — Она с любопытством посмотрела на меня. — Как же ты, должно быть, одинок. Ты совсем мало жил. Многие люди назвали бы это пустой тратой времени. Мне жаль тебя.

Как и Ниив, Медея пыталась проникнуть сквозь мою защиту, хотя действовала более умело, чем сирота из Похйолы. Она знала то же, что знал я, нам нельзя открываться, когда мы так близко друг к другу.

Чтобы не позволить ее сильной, изощренной магии воздействовать на меня, я стал думать о Ясоне.

— Ты отравила воспоминания своего сына о Ясоне.

— Конечно! Причем у обоих! — Она рассмеялась, глядя на меня, словно удивляясь, что я сам не понял.

— Тезокор ненавидит Ясона только потому, что его ненавидишь ты. Ты для этого использовала магию? Свои волшебные кости? Для того чтобы отнять жизни у своих драгоценных детей?

Я заметил, что лицо ее на миг омрачилось, — я успел уловить боль и страдание. Но она почти сразу взяла себя в руки, ее глаза, полные муки, снова неистово смотрели на меня.

— Драгоценные? Да. Они для меня драгоценные. А почему драгоценные? Ты задавал себе когда-нибудь этот вопрос? Как думаешь, сколько у меня драгоценных детей? Думаешь, это единственные двое?

Мир словно остановился — я вдруг подумал о Ниив и ее полуребенке, а может быть, и наполовину выдуманном ребенке. Я вспомнил Миргу, ее прапрабабку, и того несчастного полуребенка, которого мы зачали. Он вырос под постоянным присмотром духа-хранителя, которого я дал ему. А еще о том, как я узнал, что не могу больше рисковать, производя на свет ребенка, который будет жить в обычном мире.

Медея тоже все это знала, она сразу увидела, что я понял ее. Уж не слезы ли блестят в ее глазах? Она прошептала:

— Я потеряла счет детям, которых рождало мое чрево. Можешь это себе представить? Каждому из них я давала имя, прежде чем избавиться от него. Они преследуют меня, Мерлин!

Впервые мое имя прозвучало ласково в ее устах.

— Но я не могла дать им жизнь, это было бы несправедливо по отношению к ним. Ты понимаешь, что я хочу сказать. Должен понимать. А может, и не понимаешь. Значит, ты слишком погружен в свой эгоистичный мир. Из всех моих детей только эти двое принадлежали Ясону, и только Ясону. Я посмотрела, когда они были еще внутри меня. Я их родила, и мне очень повезло с ними. Они дети Ясона. От меня почти ничего, лишь легкая тень. А от легкой тени вреда не будет. К тому же я их любила. Я слишком многим пожертвовала, чтобы мы все могли нормально жить до тех пор, пока он и мои дети не состарятся! Я знала, что увижу их смерть, я всегда это знала. Но ведь это должно было случиться очень нескоро. Я любила его так же сильно, как когда-то тебя… очень-очень давно. Мы многое забыли, Мерлин. Неудивительно, ведь так? Но удивительно найти такую любовь…

Я с ней согласился. Или согласился только про себя? Не помню. Я силился вспомнить Медею до того, как она исчезла из моего мира, затерялась во Времени.

— А он предал меня! — выкрикнула она, скорее с болью, чем со злостью. — Он оставил меня ради этой женщины, Главки. Он бросил меня. Он бы забрал детей. Скажи мне, Мерлин, что я должна была делать?

Она пощипывала платье у себя на груди, я помнил этот жест еще по тем временам, когда она металась по гулким коридорам дворца, на грани самоубийства, когда обнаружила, что Ясон ее покинул. И все эти годы то, как Ясон бросил ее, не давало ей покоя.

У меня не было ответа на ее вопрос. Не думаю, что он был ей нужен. Я только сказал:

— Но ты лишила жизни своих детей. Какая жизнь была у них? Ты спрятала их не только от отца, но и от самой себя. Даже теперь они тебя не видят. Собака получает больше ласки от хозяина, чем Тезокор от тебя.

— Жестокие слова, — произнесла она, обиженно глядя на меня.

— Зато верные.

Она не согласилась:

— Вовсе не верные. Я долго жила без них. Мне нужно было время, чтобы снова к ним привыкнуть. Но я утешала их во сне. Когда они были меньше, я дала каждому из них по призраку брата. Для компании. В определенное время я собиралась войти в их пробуждающиеся жизни и снова быть с ними. Время уже подходило, когда ты вдруг притащил обратно их отца.

— И тогда ты отравила их воспоминания. Ради собственных целей.

Она нахмурилась и скрестила руки на груди, а потом посмотрела вниз, словно увидела что-то новое.

— Что сделано, то сделано, — прошептала она.