Кеес Адмирал Тюльпанов - [41]

– За мной! – прохрипел огромный человек. – К префекту. Через минуту мы стояли в комнате. Маленький человек в тёмном плаще поднял свечу и осмотрел нас.

– Новиции Якоб и Никодимус из Утрехта с сообщением, – прохрипел Кристофель.

– С каких это пор в совет присылают новициев? – спросил маленький человек.

– С тех пор, как дрозды заклевали орлов, отец Гвидо, – ответил Лис.

– Новиции знают, что предъявить глазам божьим?

Глаза Лиса растерянно забегали. Он стал шарить у себя по карманам, озираться.

– Новиции не знают, как войти в приют божий? – Человек поднял руку.

Огромный Кристофель двинулся к нам, положил лапу на плечо Лиса.

Не знаю, как это случилось. Просто рука моя, как у лунатика, опустилась в карман, нащупала осколок тарелки, вытащила и протянула человеку со свечой.

Тот взял черепок, внимательно посмотрел и кивнул головой.

– Брат Кристофель, новициев к комиссару. Они знают, что предъявить глазам божьим.

ОТЕЦ АНТОНИО

В кабинете при двух свечах за большим столом кто-то сидел. Не сразу его разглядел. Голова седая, тёмная одежда.

– Новиции Якоб и Никодимус из Утрехта с сообщением, – сказал Кристофель и отступил в темноту.

Сидящий побарабанил пальцами.

– Из Утрехта некого больше послать?

– Некого, отец Антонио, – тихо сказал Лис. – Коллегия разгромлена, многие схвачены. Ректор отец Иоанн, прокуратор отец Гервард и коадьютор брат Филипп приговорены к смерти.

– Обвинение?

– Государственная измена.

– Суть?

– Пытались открыть ворота полку валлонов.

Отец Антонио встал, поднял ладони.

– Боже! Истреби этот неверный народ, сотри с лица земли, дабы могли мы с радостным сердцем воздавать хвалу господу нашему Иисусу Христу!

Снова сел.

– Остальные?

– Рассеяны по округе.

– Когда случилось?

– Две недели назад.

– Почему вы ещё здесь, а не в Дуэ у отца Провинциала?

– Многократно задержаны людьми принца, отец Антонио.

– Знаешь меня?

– Как луч от светлого солнца, летящий в темноту.

– Я тоже знаю тебя, новиций. – Отец Антонио сощурил глаза. – Прошлый год, новициат Люксембурга. Так? Почему попал в Утрехт?

– Переведен по указанию отца Провинциала.

– Где сейчас твой отец, знаешь?

Лис поперхнулся.

– Не посвящён, отец Антонио.

– Так, так… – Отец Антонио встал. – Трудное время переживаем мы, возлюбленные сыны. Но укрепите сердце и мышцы свои не для удовольствий, а для борьбы за дело Христово. Молитесь, созерцайте, исполняйте без колебаний, убейте, если потребуется, вы рыцари Христа Иисуса.

Вошёл человек и молча положил на стол толстую белую свечу. Отец Антонио осмотрел ее, даже понюхал. В тусклом свете блеснул золотой ободок у самого фитиля.

– Прекрасная свеча для тех, кто не спит, – сказал отец Антонио. – Отправляйте.

Человек со свечой ушёл. Отец Антонио пристально посмотрел на Лиса.

– Казалось мне, что зовут тебя Питером. Когда-то знал всех наперечет. Теперь вас тысячи, и память не успевает.

Из темноты мягко вышел огромный Кристофель:

– Посланник от полковника Вальдеса из Лейдена.

Отец Антонио поморщился.

– Зовите. Новиций, останьтесь, сядьте. Возможно, вы пригодитесь.

Мы сели в угол на холодную деревянную скамью. Твёрдой походкой вошёл человек в коротком плаще, поклонился.

– Ах, дон Рутилио! – сказал отец Антонио. – Вот не ожидал!

– У меня внутри захолонуло. Я вжался в скамью, Лис тоже заёрзал. Сюрпризы продолжаются, и всё на мою голову. Вот он стоит, дон Рутилио, – теперь я и в спину его узнал, – живой, и здоровый, будто и не стрелял в него Караколь.

– Садись, сын мой. Давненько не видывались. Что вы там засиделись под Лейденом? Не пора ли брать город? Почему не идёте на штурм?

– Недостаточно сил, – сказал дон Рутилио.

– Недостаточно, ба! Десять тысяч здоровых лбов, вдвое больше, чем во всем нашем ордене! Нет, Вальдес мне никогда не нравился. Штурмовать, штурмовать! Положить полвойска, ворваться и… Что там у вас творится? Как в городе?

– Я, собственно, по городским делам, – сказал дон Рутилио. – Для штурма войск недостаточно, нет осадных орудий. Хватит с нас Хаарлема. Вы бы положили пол-ордена, отец Антонио?

– Разные вещи, сын мой, разные вещи… Мой человек стоит вашего батальона.

– Имею просьбу от полковника Вальдеса помочь штурму. У вас ведь есть люди в городе?

– Есть, сын мой, а как же.

– Не смогут ли они ночью открыть ворота или взорвать стену? Мы ведь сражаемся за одно дело, отец Антонио.

– «Открыть ворота»! Как это просто у вас, капитан! Да, есть наши люди. Они есть везде! И под землей и в небе есть наши люди! Неверный народ Голландии думая связать нам руки, закрыв коллегии в городах, изгнав со своей земли. Не тут-то было!..

Он заговорил тише:

– Просто стало труднее работать. Но мы работаем. Как видите, даже в Дельфте, под носом у принца. Что же вы топчетесь месяцами у городских стен? Все ваши Ромеро, Авилы, Вальдес? Берите города, идите на Дельфт, Роттердам… Гоните сюда толпы глупых валлонов, мы дадим им оружие. Да, да, у нас есть оружие! Они вырежут всех реформатов, погонят принца, как крысу…

Отец Антонио вздохнул, сложил руки на животе.

– Дело у нас опасней вашего, капитан. «Открыть ворота»! Вот гляньте: посланцы из Утрехта. Двое только и уцелели. А ведь потому, что хотели открыть ворота вашим войскам.