Казус - [7]

- Салям-алейкум!

- Алейкум-салям! - ответил Иван Иванович. - Это ты, Ман-сур?

- Да, это я, почтенный аятолла, - негромко подтвердил радист. - Какие будут установки?

- Срочно передай в Центр, - приказал Иван Иванович, протягивая Мансуру вечернюю газету, на полях которой симпатическими чернилами были написаны шесть колонок пятизначных цифр.

Когда в Центре получат эту шифровку, шифровальщики поло-жат в почту руководству розовый бланк следующего содержания: "Юстасу. Тетя заболела, обещает умереть в четверг к вечеру. Надо ли вызвать доктора? Алекс". А руководство запрется в каби-нете нп засов, вложит бланк в кодовую электронную машину, и на световом табло зелеными буквами засветятся слова: "шах ирана мохаммед реза пехлеви в четверг вечером вместе с семьей вылетает в Марокко, следует ли сорвать его попытку к бегству? жду указаний, иван рамзаев".

- Вас понял! - радист спрятал газету. - Разрешите идти? - Алла, бесмилла. ильрахман! - Иван Иванович поднес сложенные руки к чалме.

- Берегите себя, - шепнул радист и скрылся под чинарами. Когда Иван Иванович возвращался в медресе, он с тоской покосился на иссиня-черное небо с крупными звездами на его своде. Эх, все же у нас куда лучше! - подумал он, внезапно пораженный приступом ностальгии".

- Ностальгия - это как, Иннокентий Кузьмич? - полюбопытствовала Жибоедова. - От высокого давления?

- Нет, это чисто нервное, - недовольно пробурчал Парахнюк. - Происходит вследствие тоски по родине.

Жибоедова сообразила, что высунулась невпопад, и смутилась.

"И тут чьи-то цепкие руки схватили его за шею и прижали к носу вонючую ватку, остро пахнувшую аптекой. Звезды на небе завертелись, Большая Медведица перевернулась вверх ногами, и Рамзаев потерял сознание.

Очнулся он, по всей видимости, не раньше чем через час. Сильно болела голова и трудно было разлепить веки. Но Иван Иванович пересилил себя и все же открыл глаза. Он увидел большую комнату с богатой мебелью и пузатого краснолицого мужчину с массивной квадратной челюстью. На мужчине были клетчатые брюки-гольф и черный галстук-бабочка с белыми горошинами.

- Хелло, мистер Рамзаев! - с этими словами краснолицый откусил кончик темно-коричневой сигары и смачно сплюнул его на пушистый ковер. - Я - Боб Смит, тегеранский резидент Центрального Разведывательного Управления США. Что будете пить: виски или портвейн?

Иван Иванович молчал и выигрывал время.

- Мистер Рамзаев, как разведчик разведчику советую вам выпить.

"Где я видел эту противную лысую рожу?" - мучительно вспоминал Иван Иванович. Перед его глазами плавали черные круги, в висках стучала кровь, и было трудно сосредоточиться.

- Вы что, оглохли? - грубо спросил Боб Смит, выпуская изо рта голубой клуб сигарного дыма.

- Мистер Смит, вы что-то путаете, - на чистом персидском языке ответил Иван Иванович. - Я скромный шиитский священно-служитель.

- Мистер Рамзаев, не морочьте мне голову, - с ехидством сказал американец. - Ваша чалма, халат и рваные кеды - подходящий маскарад для иранской контрразведки САВАК, а для нашего ЦРУ это семечки. . . Напрямик признаюсь вам как профессионал профессионалу: мне нравится ваше хладнокровие. Будем говорить как мужчина с мужчиной?

Иван Иванович молча смотрел в крысиные глаза американского бандита и выигрывал время.

- Видно, у вас еще не прошел шок от хлороформа, - продолжал Боб Смит. Это бывает. Иной раз люди, подвергнутые наркозу, надолго теряют память. Мой долг хозяина дома помочь вам...

С этими словами Боб Смит нажал кнопку в подлокотнике кресла и с наглым видом положил ноги на стол. Стенка напротив Ивана Ивановича плавно отъехала влево, обнажив экран, в комнате погас верхний свет, и из-за спины послышалось стрекотание кинопроекционного аппарата.

Рамзаев увидел себя в форме штандартенфюрера СС около своей берлинской виллы, потом свое фото вместе с шефом гестапо группенфюрером Мюллером, а дальше пошел послевоенный период - Иван Иванович и американские физики-атомщики супруги Розенберг, казненные на электрическом стуле по грубо сфабрикованному обвинению в шпионаже. Иван Иванович и Джавахарлал Неру в разгар борьбы за независимость Индии, Иван Иванович в Греции, в Португалии, в Чили и во Вьетнаме.

- Мы познакомились с этим любопытным молодым человеком тридцать пять лет назад, когда он называл себя Штирлицем, - комментировал кинокадры Боб Смит. После падения третьего рейха герр Штирлиц на годик исчез с горизонта и, как птичка Феникс, восстал из пепла под именем месье Жоржа Бламанже, швейцарского финансиста, интересовавшегося военным применением достижений ядерной физики. Потом ему надоела швейцарская маска и он стал англичанином Майклом Келли, собирателем индийских древностей, а через семь лет снова исчез и долго не показывался на людях. Мы уже решили, что не увидимся с ним, но он всплыл в Греции под фамилией Папаникифору, спустя полгода превратился в испанского негоцианта Хосе-Луиса Санчеса, затем - в бразильца Жоана Батиста дос Сантос де Перейра и, наконец, в буддийского монаха Фам Ле Зуя. Так кто же он на самом деле? А вот кто: полковник Иван Рамзаев, снятый на трибуне для почетных гостей во время первомайского парада на Красной площади в 1946 году! Что вы теперь скажете, мистер Рамзаев?