Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология - [63]
Сначала она вспоминает свою давнюю приятельницу Марион ла Денн, проститутку, с которой они как-то обсуждали своих приятелей. Именно эта Марион посоветовала нашей героине добавить в вино менструальную кровь, «чтобы быть еще сильнее любимой ее другом Анселином». Далее она рассказывает о помолвке Анселина и своем визите к Марго, которой до этого похвалялась «прекрасной и великой любовью, которую питает к Анселину»328. Она жалуется подруге на неверность возлюбленного, и та обещает ей помочь. Следует рецепт приворотного зелья, которое Марион подливает Анселину в еду329. И он снова «любит ее прекрасно и с великим жаром». Но при этом не отказывается от женитьбы на другой. Следовательно, необходимо было новое, более верное средство. И снова его находит Марго — «такую вещь, что этот Анселин, даже если и женится, все равно вернется к ней (то есть к Марион. — О. Т.) и будет любить ее как и прежде»330. Наконец два венка из ядовитых трав готовы. Марион забирает их накануне свадьбы и на следующий день, во время праздничной пирушки, подбрасывает под ноги танцующим молодоженам. Уже через два дня она узнает, что они больны и не могут иметь сексуальных отношений!?) \. Еще через какое-то время они умирают.
Итак, из показаний Марион мы узнаем о сути дела. Однако создается впечатление, что не детали преступления волнуют обвиняемую. Скорее она полностью погружена в воспоминания о своей такой прекрасной, но разрушенной любви. Эти воспоминания могут быть сведены к единственной фигуре любовного дискурса — «Я люблю тебя». «После первого признания слова „Я люблю тебя" ничего больше не значат; в них лишь повторяется… прежнее сообщение (которое, быть может, обошлось без этих слов)»332. По мнению Р. Барта, «Я люблю тебя» даже не является собственно фразой, поэтому субъект никогда не может найти свое место на уровне этого выражения^ 3 5. Возможно, именно с этим было связано его бесконечное повторение Марион.
«Слова никогда не бывают безумны, безумен синтаксис… В глубине фигуры кроется что-то от „вербальной галлюцинации": усеченная фраза, которая чаще всего ограничивается своей синтаксической частью („Хотя ты и..„Если ты еще не. Так рождается волнение, свойственное любой фигуре: даже самая короткая несет в себе испуг напряженного ожидания». Однако „Я люблю тебя" находится „вне синтаксиса"»3 3 4. Следовательно, «волнение», заложенное в этой фигуре, нужно искать на каком-то ином уровне. Думается, что оно связано с действенным характером «Я люблю тебя»: субъект произносит фразу и ждет на нее ответа. Не дождавшись, произносит ее вновь и вновь. Таким образом возникает свойственная данной фигуре «предельная ситуация» — ситуация неудовлетворенного ожидания. Марион говорит: «Я люблю тебя» — но Анселин не отвечает ей. Бесконечное повторение одного и того же (в надежде все-таки получить точно такой же ответ) заменяет синтаксис — и само по себе выглядит «безумным», дающим возможность заподозрить Марион в отсутствии душевного равновесия. Она и сама отчасти понимает это, замечая в разговоре с Марго, что «рискует потерять рассудок, и ей кажется лучше быть сумасшедшей в поступках и поведении, нежели иной (то есть продолжать страдать. — О. Т.)»335.
Для окружающих любовный дискурс Марион выглядит безумным не только по причине своей формы. Важную роль играет и его содержание. Марион говорит о любви, о желании возродить былые отношения с Анселином — но и только.
Конечно, женщины конца XIV–XV в., как, наверное, и любой другой эпохи, были вовсе не прочь поговорить о своей любви. Они обсуждали свои чувства даже охотнее и откровеннее, чем мужчины. Чего стоит, например, заявление, сделанное некоей молодой особой 12 лет во время слушания дела о ее замужестве в 1405 г. Через своих представителей она сообщила судьям, что никто другой, кроме ее дружка по имени Гоше, ей не нужен, поскольку он — «мужчина, которого она любит, и в голом виде он ей нравится больше, чем тот, кого выбрал ей дядя»336. В другом деле за тот же 1405 г. упоминается некая Жанна, которая рассказывала всем, что ее возлюбленный Рено — «самый милый, самый красивый и самый обходительный из всех, кого она знает» и что «она отдала ему свое сердце и охотно получила бы в мужья его и никого другого»337. Любовные признания этих женщин и Марион ла Друатюрьер очень похожи. Но есть одно существенное различие: они говорят о
